Взяв в руки телефон, Аби поняла, что это было еще хуже, чем она воображала.
На первый взгляд картина представляла собой калейдоскоп невинных деталей. Женщина в желтом платье – глубокое декольте по достоинству оценил бы Гавар Джардин – била в огромный барабан. Кошка, принадлежавшая нищему, со шляпой на голове, ходила на задних лапах. Ветер трепал флаги и раскачивал вывески таверн. Акробат выделывал трюки на веревке. Двое пьяных ссорились на улице, схватившись за мечи.
Ярмарочная разухабистость отвлекала внимание, и Аби потребовалось некоторое время, чтобы понять, что происходит на помосте в центре холста. А потом она задалась вопросом, как она могла это не заметить сразу.
Один несчастный, совершенно голый, болтался, подвешенный за лодыжки. Толпа внизу ножами пилила все, до чего можно было дотянуться. Еще одна обнаженная фигура была привязана к балкону, и в него втыкали острую домашнюю утварь, кому как заблагорассудится. В ход шло все – от рыболовного крючка и длинной вилки для поджаривания хлеба на огне до черпака, ручка которого ушла глубоко в глазницу. Ребенок чуть старше Либби Джардин решительно вгонял большой осколок дерева в голень жертвы.
Аби почувствовала, как тошнота подкатила к горлу. Она отвернулась и поспешно вернула телефон Мидсаммер:
– Он что, сумасшедший? Это не демонстрация силы, а бесчеловечная жестокость! Это настроит всех против Семьи основателей.
– Ты, Абигайл, возможно, удивишься, – произнес Файерс. – Но не идеализируй простых людей. На Кровавых ярмарках не было государственных палачей. Заключенных просто связали, а народ получил право на расправу. Канцлер Джардин преподносит Кровавые ярмарки как «торжество народной справедливости».
– Британцы никогда не станут так поступать, – покачал головой Уэсли, положив руку на плечо Рени.
– Люди в любой стране будут это делать, если их соответствующим образом настроить, – сказал Файерс.
– Против наших ребят трудно кого-то настроить, – запротестовал один из беглецов Бора. – Горящие поля и взрывающиеся ангары – это не причина для растерзания.
– Народу преподнесут причину, – сказала Аби. – Из ваших друзей сделают опасных врагов государства, угрозой для всех и каждого.
– Я уверена, что и настроение соответствующее создадут, – поддержала Мидсаммер. – Я видела в универе, как алкоголь и наркотики превращали нормальных людей в диких зверей. Я знаю девушек, с которыми на вечеринках творили ужасное. Все, что понадобится, – запустить одного садиста, чтобы он показал пример, и люди поймут: все дозволено. Тогда они звереют и забывают самих себя.
