— Она прекрасна, — возразил Торгисль, хмурясь.
— Да ну-у-у-у, набожная такая, как старая ворона без перьев!
— Она убьет себя, если я ее брошу, — серьезно заявил Молчун, отпив пива из рога.
— Все так говорят, а на самом деле ничего с ней не будет!
— Но ее жизнь здесь зависит только от меня! — возразил Торгисль.
— Еще бы, ведь ты могучий воин, сын Торольва Вшивой Бороды!
В этот момент к норвегам подошла симпатичная белокурая славянка из полян и принялась подливать им пива в подставленные рога, заинтересованно поглядывая на Торгисля.
— Как тебя зовут, красавица? — по-славянски спросил ее Сигурд.
— Забава…
— А твоего отца?
— Путята…
Воевода по своему обыкновению крепко хлопнул по девичьему заду и гаркнул:
— Ступай к своему отцу, Забава Путятична!
Девушка взвизгнула и упорхнула. Воевода же пьяно расхохотался:
— Говорю тебе, Тор, ни одна женщина не стоит, чтобы столько о ней разговаривать, эхехехехе!
Четверо дружинников, забравшись верхом на товарищей, хлестали друг друга козьими шкурами, стараясь «выбить из седла», а то и свалить на пол соперников. То новгородцы и кияне выясняли, кто же крепче сидит «в седле». Наконец один новгородец свалился со своего «коня», а кияне грохнулись наземь сразу вдвоем. Гвалт стоял неимоверный.
— Я хочу тебя спросить, — сказал молодой норвежец, осушив очередной рог пива. — Твоя Ингеборге снится тебе?
Сигурд погрустнел и хмыкнул, опустив руку с рогом и откинув голову на спинку деревянного кресла.
— Снится ли, спрашиваешь?.. Когда я возвращался из похода, царапины на моей спине еще долго не заживали, живого места не было… Ах!.. Что была за женщина… — мечтательно ответил старый воевода.
— Вот и я чувствую то же самое к Улите… — признался Торгисль. — Есть славянки, которые не против мне уступить, но они мне не нужны. Я хочу себе такую женщину, которая будет со мной и на том свете.
Он сызнова хотел было отпить хмельного напитка, но рог был пуст. Сигурд схватил его за левое плечо:
— Ты сын моего друга и однажды вернешься в Норвегию с карманами, полными этим, — воевода указал на огромную золотую фибулу, удерживающую на нем плащ. — Не забывай, у нас не примут христианку.
— Не забуду… — мрачно ответил Молчун.
Командир не разрешал ему жениться.
Сигурд посмотрел на скисшую физиономию своего молодого земляка и, немного подумав, заявил:
— Торгисль, если эта христианка так тебе нужна… Женись на ней!
— Погоди, — воспрянул молодой норвежец. — Как это? Мы не будем дожидаться возвращения в Норвегию?
