— Сына Рогнеды Святополком назови.
— Почему?
— «Свято» в честь отца твоего Святослава, а «полк» в честь его отца, тобой убитого — Ярополка.
— Слушаюсь, бабушка, — покорно согласился Владимир.
— Теперь ты князь киевский, — учила его пожилая женщина. — А это не военачальник, но прежде всего судья. Не смей карать людей смертной казнью! Не по правде это…
— Даже убийцу?
— Наложи на убийцу виру тяжкую, разорительную, а если не может заплатить, то пусть в рабы идет к родственникам убитого, там и отрабатывает.
Варяги затянули лужеными глотками песню, какую поют гребцы для ритма на ладье. В другом углу группа из двух метателей топоров и их болельщиков кидали тапр-оксы в огромное колесо из цельного куска дерева. Какой-то одноглазый гигант-дан валил прислужниц на стол, заливал им в рот хмельной мед, а потом жарко целовал, пытаясь выпить то, что только что залил. Его примеру тут же последовал норвег, стоящий рядом.
— Бабушка, посоветуй, что мне делать, — опять обратился Владимир к старой княгине. — С Киева варяги тоже требуют по две гривны с жителя. А мне хотелось бы понравиться киянам, ведь Ярополка они любили.
— А ты отправь свое войско на Червенскую Русь, — порекомендовала Ольга. — У меня человек есть, который проведет ваши ладьи по притокам от Днепра прямо до Западного Буга.
— А на лошадях никак? — на всякий случай осведомился юный князь.
— Придется просеки прорубать, леса-то глухие… А это и труднее, чем ладьи из притока в приток перетаскивать, и внезапности лишитесь.
— Ох! И мудра ты, бабушка! — восхитился внук.
— Новгородцев своих мне оставишь, а то не ровен час, набегут печенеги, как в тот раз… Помнишь, прятались вместе со мной ты, Ярополк и Олег? А отец ваш со всем войском ушел с болгарами воевать.
— Нет, я еще маленький был.
— И возьми с собой воспитанника моего Олафа с его людьми, а то засиделись они в Киеве.
Йомсвикинги перестали прыгать через жаровню, потому что норвеги и даны затеяли там новую игру: кто кого затянет в угли. Долго они тянули толстый пеньковый канат, по трое с каждого конца, но вот норвеги поднатужились и пересилили данов. Те, чтобы не упасть в огонь, отпустили канат и норвеги повалились один на другого прямо под стол, за которым пировали Сигурд, Торгисль, Олаф и Хальфредр Скальд, неразлучный со слепым Уисом-музыкантом. Норвеги расхохотались во все горло, радуясь победе своих земляков.
Сигурд, насмеявшись вдоволь, вернулся к прежнему разговору с Торгислем:
— …Забудь ее! Ну что тебе, других мало? Она христианка…
