Вследствие этого ни один из утонувших людей не остаётся долго на дне, а выбрасывается на берег.
Осенью в непогоду Байкал страшен своим бурным волнением.
Недаром за ним установилась и репутация, и название Чёртова озера.
Переехали мы Байкал, прибыли на пристань Танхой.
Совсем китайское название.
Оказывается же, — по словам служащего на этой дороге, — что это испорченное чисто русское слово.
В этом месте берег Байкала образует очень тонкий мыс, и рабочие ещё при производстве разведок дороги назвали её «тонкой», делая ударение на последнем слоге, а отсюда произошло название пристани и первой станции «Танхой».
Как гибок русский язык, и как ломают его сами же русские люди!
На этой китайско-русской пристани нас встретил уже не начальник станции, а комендант, оказавшийся впоследствии очень любезным человеком.
На рельсах при прибытии парохода «Ангара» стоял арестантский поезд, в котором везли арестантов на работы по кругобайкальской дороге.
Нас продержали часа два на пароходе, причём перед выпуском с него на берегу появился г-н комендант и заявил:
— В поезде занимают места по чинам. Сперва г-да генералы, затем штаб-офицеры и г-да военные врачи в первом классе, затем обер-офицеры — во втором и третьем классе.
Лица моё и другого штатского г-на Соколова, едущего по делам в Харбин, вытянулись.
— А мы, штатские? — спросил я.
— Будете посажены на поезд, если будут места после занятия мест г-дами офицерами и врачами.
Но вскоре мы успокоились.
Для нас с г-ном Соколовым нашлось свободное купе первого класса.
По мере приближения к театру войны знаешь о нём всё меньше — газет не видишь никаких.
На пристани «Танхой» мы простояли шесть часов и двинулись далее.
До станции «Мысовой» Забайкальской железной дороги едем по берегу величественного Байкала, на котором в этих местах, несмотря на стоящие жары, ещё плавают огромные льдины.
Говорят, что Байкал очищается от льда часто лишь в половине июня.
На переездах встретили сперва поезд с партией японцев в арестантских вагонах, а затем санитарный поезд с нашими ранеными в тюренченском бою — их эвакуируют в Иркутск и Красноярск.
К сожалению, несколько минут стоянки не дали мне возможности порасспросить этих чудо-богатырей, потерявших в славном бою столько отважных товарищей.
На «Мысовую» приходим в четыре часа утра, даю телеграммы о разрешении мне выехать со ст. Маньчжурия далее.
Телеграммы подписываются комендантом.
Иначе их не принимают — дорога на военном положении.
