Едем дальше, по стране бывшей каторги.
Вот Верхнеудинск, где на городском кладбище находится могила декабриста князя Трубецкого.
Вот «Петровский завод» железоделательный и чугунно-плавильный, где в былые времена был применяем «каторжный труд» и где работали декабристы.
Вокруг завода раскинулось большое село с церковью, возле которой находится часовня, построенная руками декабристов.
В неё не пускают, она заперта на замок, но в окна видны образа и теплящаяся лампада.
Часовня уже ветха и службы в ней давно не отправляют.
Среди моих попутчиков много лиц, рассказы которых очень интересны.
В одном со мной вагоне едут штабс-капитан суздальского полка Косьмич и ревизор компании «Надежда» г-н Котов.
Первый, по его словам, проезжал Семипалатинск как раз в то время, когда под этим городом были убиты крестьянами три японских шпиона.
Дело было так: два крестьянина, работавшие в поле, заметили трёх неизвестных им крестьян, сидевших на пригорке и записывавших что-то в свои книжечки.
Крестьян это заинтересовало:
— Ишь ты, грамотные.
Они подошли к неизвестным и увидели что двое из них пишут, а третий, сидевший далеко впереди двух других, что-то чертит на бумаге.
— Глянь-ка, рисует. Это не спроста! — решили крестьяне.
Они врасплох напали на первого и без особенной борьбы придушили его вдвоём.
Он даже не крикнул.
Тогда с равными уже силами они поползли к двум другим и также напали на них.
Ввиду встреченного сопротивления крестьяне прикончили и этих.
Забрав бумаги и записные книжки, крестьяне представили их местному воинскому начальнику.
Эти бумаги оказались планами и заметками по съёмке местности, сделанные японцами, замаскированными крестьянами.
— У кого взяли? — спросил воинский начальник.
— А Бог их ведает, кто они…
— Да где они?
— Лежат, ваше-ство в поле, потому нас двое, а их трое…
— Ну так что же?
— Потому мы их и прикокошили… Иначе никак было взять их неспособно.
Убитые оказались действительно японцами.
В pendant к этому ещё в сибирском поезде мне передавали упорный слух, что под мостом через Волгу был пойман японский шпион, переодетый монахиней.
Монахиня эта будто бы бродила под мостом на берегу и всё всматриваясь в устои.
Это заметили сторожа.
— Что ты тут, матушка, всё бродишь, шла бы своей дорогою.
Монахиня ответила ломаным русским языком.
Сторожей взяло сомнение.
Они схватили её и привели в сторожку, где она и оказалась переодетым японцем.
Этим объясняют усиленную охрану в настоящее время волжского моста.
