Теперь бедняжка расплакалась, слезы, словно неспелые ягодки клюквы, катились по желтым и лиловым полосам ее платьица. Было даже слышно, как они звонко шлепаются в речку.
Гномы стали успокаивать ее. Один сказал, чтоб Расяле бросила в воду все равно что, например, ленту... Но другой тут же напомнил, что советы давать нельзя, и Расяле заплакала еще горше.
Кто знает, может, эти "неспелые ягодки клюквы" и были самым искренним, самым драгоценным подарком? Внезапно все почувствовали, или им только показалось: что-то случилось. Что-то стало не так... Горестно застонало дерево, державшее на сучьях своего поваленного бурей соседа... Из объятий туч наконец вырвался розовый месяц. Елка, словно слезу, обронила в воду шишку.
Но Живилька все не было. И никто не знал, КАКИМ ОБРАЗОМ он должен появиться и вернуться к ним. Гномы стояли и ждали.
- Ты иди, - сказал Дилидон Расяле.
- Пойду, - кивнула Расяле и снова принялась рассказывать, что приехала тетя Алдуте на "Волге", что Криступас будет учиться музыке, и потому тетя увезет дедушкин контрабас...
Правда, рассказала она и кое-что новое:
- Тетя хочет, чтобы я тоже поехала в город. Гедрюс пойдет в школу, а мне скучно будет одной дома сидеть, чтоб я лучше поехала... Если б еще Живилёк нашелся... А то я на самом деле... Мне уже пора, я прямо не знаю...
- Чего ты не знаешь? - спросили гномы.
- Может, нам попрощаться? Вдруг Живилёк захочет попеть до утра соловьем... Я лучше его дома подожду... А послезавтра, наверное, уеду.
- Хорошо, - ответил Дилидон. - Мы все к тебе придем, если Живилёк найдется. Спокойной ночи. Спасибо, что пришла.
- Спокойной ночи, - ответила Расяле и, всхлипывая, заковыляла домой.
Гномы еще долго стояли и ждали какого-нибудь знака, по которому можно было бы судить, возвращается ли Живилёк. Но лес молчал, луна снова погрузилась в облака, и гномы озябли от ожидания и тревоги.
- Слишком мы верили в удачу, - вздохнул Мураш. - Всегда так бывает...
- Тс-с! - сказал Дилидон. - Птичка прилетела! Соловей! Живилёк!
Птичка пискнула на ветке ивы и, взлетев, села на перила мостков.
- Да она по-воробьиному чирикает! - тихонько удивился Мураш.
Оюшка шепнул:
- А ты хочешь, чтоб сразу по-нашему... Так долго пел соловьем!
- Почему мы шепчемся? Живилёк, это ты? - громко спросил Дилидон.
Полевой воробышек вспорхнул и улетел. И снова все почувствовали, как им холодно.
- Пойдем, огонек разведем. Сядем и подождем его, - предложил Дайнис, и все согласились.
