— Играют все, кроме Велиара. — уточняет Арис. — Он не любит отчего-то играть с нами. Наверное, потому, что он первый появился из ОТТУДА-НЕИЗВЕСТНО-ОТКУДА…
— Мы думаем, что его игра — АДИНОЧИСТВА. Он так называет её сам. Мы, право слово, не знаем, как в неё играть… — шепчет Котовски.
— АДИНОЧИСТВА… — странно, но это слово… это название словно знакомо мне, хоть и исковеркано Арис.
Одиночество.
Котовски слегка касается меня и продолжает только тогда, когда убеждается в том, что слушаю.
— Моя ИГРА называется НАРЦЫСЫЗМ. Это Велиар так непонятно назвал её. Это вообще он дает всем названия…
— А мою он назвал ещё страннее, — ухмыляется Арис. — ИНФАНТИЛЬНАСТЬ… И не понять. Я вот сколько раз спрашивала Велиара, что это означает, а он всё молчит.
— Угу. И про мой тоже.
Только теперь я замечаю, что мирик Котовски стал как-то ярче, чище, чем был. Это потому, что мы играли, давая новые эмоции ушастому.
— А твой мирик, где он? — оборачиваюсь я к Арис. Девочка улыбнулась и подмигнула Котовски.
Тот достает из кармана старых серых джинс небольшой предмет и раскрывает его. Это зеркало, немного потрёпанное и поцарапанное. Котовски целует свое отражение и убирает зеркало обратно:
— Что ж, пошлите по гостям. Всё равно Соби надо со всеми поиграть.
Ушастый догоняет Арис — в это время она отошла в сторону и теперь стояла неподалеку у серой матовой плиты, хотя в мире Котовски все плиты были чёрные и глянцевые.
— Это вход в мой мирик. — Арис ударяет мячом по серой плите и та загорается серебристым светом. — Мяч — это ключ. Я всегда с ним.
Девочка шагает в свет и протягивает руку. Я следую за ней.
На мгновение закрываю глаза в страхе перед неизвестным, и некоторое время меня не покидает ощущение, что я падаю. Более ничего.
Я открываю глаза.
И вижу лишь свет. Делаю шаг и выхожу из него в мирик Арис. Следом за мной Котовски.
В отличие от мирика ушастика, куда я попала из ОТТУДА, мирик её был меньше и уютнее. Всё его пространство было заполнено розовыми светильниками всевозможной формы, плюшевыми игрушками, куклами и шарами. В воздухе витал запах карамели и ванильного мороженного.
Запахи… такие знакомые запахи…
бег… истерия… боль… головокружение… удар…
Морщусь от непонимания и тут же всё забываю. Даже запахи становятся незнакомыми.
Арис уже сидит на полу и обнимает большого зеленого слоника. Протягивает мне его плюшевую лапку:
— Соби, познакомьтесь. Его зовут Чайник! — малышка хихикает довольно и затем кричит так, словно не видела нас с Котовски долгое время. — Ну что же вы так долго?! Давайте играть!
