Сесил. Понимаете, Выше величество… Я, конечно, могу ошибаться, это лишь слухи, они не подтверждены. Но дело в том, что главный злодей новой пьесы господина Шекспира — как раз король…
Король. Король? Возможно ли такое?
Сесил. О да, Ваше величество. Именно король. Узурпатор, обманом занявший трон.
Король. Английский монарх?
Сесил. Ни в коем случае. Датский.
Король. Ах, датский!… Ну, это не страшно.
Сесил. С какой стороны посмотреть, Ваше величество… Монета, знаете, при игре в орлянку не всегда поворачивается нужной стороной.
Король. А можно ли ознакомиться с сюжетом? Или, скажем, просмотреть рукопись?
Сесил. Почту за честь, Ваше величество, оказать вам такую услугу. Уже завтра господин Шекспир и его новая пьеса будут доставлены во дворец (кланяется Королю).
(Гостиная в доме Рэтлендов. Елизавета стоит у окна, вбегает Джон Донн)
Донн. Сударыня…
Елизавета. Вы запыхались, Джон. Что случилось?
Донн. Решимость. Всему виной решимость. И трусость.
Елизавета. О чем вы? Какая решимость? Какая трусость?
Донн. О, Елизавета! В этот безумный час, когда старый мир стремительно рушится, а новый еще не успевает родиться из хаоса — именно сейчас я должен сказать вам то, что давно намеревался… И лишь трусость моя была тому порукой, что я не смог, не выдержал, не сумел…
Елизавета. Что вы не сумели? Джон, о чем вы? Я не понимаю ни единого слова. Сядьте, успокойтесь и расскажите все без волнений и спешки… Что случилось?
Донн. Я не могу не волноваться, Елизавета, потому как должен сказать самые важные слова из всех, что говорил когда-либо… Елизавета, я вас люблю!
Елизавета. Что?
Донн. Люблю! Люблю все сердцем! Понимаю, вы связаны узами брака, но — я же знаю, весь свет только и говорит о том, что ваш брак с Роджером — платонический, в нем нет плотского союза… Елизавета, я пришел к вам с единственной целью — рассказать о своей любви, чтобы вы меня услышали и — решились…
Елизавета. Решилась на что?
Донн. Оставьте мужа, Елизавета!
Елизавета. Оставить Роджера?
Донн. Да, да! Елизавета, взгляните, ну, взгляните же (подводит ее к зеркалу) — вот два лица, его и мое… Нет, я не могу говорить о том, что я привлекательнее графа, отнюдь, я просто хочу, чтобы вы увидели… Елизавета, вы — сама жизнь! Ваш румянец, ваши горящие глаза… А граф… Он — призрак, он — тень человека… Эта бледность, этот тихий голос, эти судороги… Он высасывает из вас жизнь, он питается вами, как бесплодная пустыня впитывает капли долгожданного дождя…
