Елизавета. Не злодеев. Исторических персонажей, все в соответствии с историей, все по правде.
Джонсон. Надо сказать, что стихи у Роджера вышли отменные… Просто на удивление. Большой стихотворный текст, вообще без прозы… Неудивительно, что пьеса была так популярна у публики.
Елизавета. У Роджера никогда не получались большие стихотворные тексты, скажу я вам… Я была чуть больше… усидчива.
Мэри. Милочка — так это — вы?… Это была ваша идея — выставить Рэтленда в черном цвете, чтобы спасти мужа от только-только начавшего зарождаться мятежа?
Елизавета(тихо). Роджер не посвящал меня в тонкости бесед с Эссексом и Саутгемптоном, но кое-что я слышала… И понимала… И я вписала в суфлерский текст строчки…
Пембрук. «Друг Ричарда, он герцогства лишен, и только графом Рэтлендом зовется»… Какая блестящая идея!
Мэри. Невероятная, просто невероятная! Понять, что зреет заговор — и так защитить супруга…
Елизавета. А как еще должна поступать жена? Только защищать своего мужа — и никак иначе… Если я не смогла защитить отца, то… (плачет)
Джонсон. Он сам того желал, двух мнений быть не может…
Мэри(утешая Елизавету, злобно Джонсону). Бездушное вы чудовище, Джонсон! Просто бездушное! Ну как такое вообще можно произносить?
Джонсон. Можно, можно… Можно и не такое произносить. Было бы ради чего… Была бы цель, а остальное додумается и доделается. Другими и за нас. Эй, Пембрук, может, еще вина?
Пембрук. И за что вы предлагаете выпить?
Джонсон. Ну, как же? За Шекспира!
Пембрук(поднимает бокал). За Шекспира!
Мэри. Неймется вам…
Елизавета(утирает слезы). Новая пьеса Шекспира почти готова.
Джонсон. Трагедия?
Елизавета. О да…
(Двор дома Фрэнсиса Бэкона. По двору прогуливаются Бэкон и Рэтленд)
Бэкон. Любезный Роджер, вы понимаете, чего мне стоило уговорить нашего дражайшего друга Роберта Сесила предоставить нам с вами возможность этого свидания. Я думаю, вы понимаете, зачем я пригласил вас сюда?
Рэтленд. Если честно, не очень понимаю — и буду благодарен объяснениям.
Бэкон. Все просто. Я не могу позволить себе остаться один на один с нераскрытой тайной. Знаете, не что так сильно не мучает, как тайна, от разгадки которой остановился в одном-единственном шаге. Согласитесь, ужасающее мучение!
Рэтленд. И что же это за тайна, которую вы так хотите раскрыть?
Бэкон. Очень простая тайна. Невероятно простая. Я думаю, вы знаете, Рэтленд, что все вокруг — и при дворе в том числе — знают о том, кто пишет под именем Шекспира. При этом есть одна вещь, есть один-единственный вопрос, который, признаюсь, не дает мне покоя. Совершенно не дает покоя.
