Я с самого младенчества фантазировал: решетки на окнах в Таганской тюрьме, в Даниловке, «кресты» на каждом шагу в «Спецдетдоме» этому способствовали. Нужно было придумать, как удрать в океан и тихонько прибиться к сказочным островам, про которые читала мне мама «когда–то», когда мне не было ещё пяти лет, и меня ещё не забрали…
Очень хотелось попасть на остров Робинзона Крузо и оказаться там одному, без людей… Тогда мне уже мерещилось, что это — счастье, — жить одному. Взрослому, — мне это казаться перестало: я понял, что одиночество — вовсе не кажущееся счастье, а самое настоящее. Но чтобы так его ощущать, необходимо прожить мою жизнь.
Несомненно, мечты о далёких, — далёких от моей реальной жизни, — островах, волновавшие моё детское воображение подстёгиваемое несвободой, превратились в любовь к «кусочкам суши, омываемым водою». К Бриони, например, которого я так никогда и не увидел наяву.
Да, фантазировал я с младенчества. И открытки из маминого «сербского» альбома, вскоре исчезнувшего из моей жизни, представлялись живыми. На них кроны огромных деревьев шевелились под «лёгким бризом». Кипень их, будто росою окраплённая, сверкала миллионами солнечных зайчиков, как бывает под «грибным»' дождичком. Изредка, в кадр открыток, попадают домики. Стены их «такие белые, что будто голубые»! А крыты они оранжевой черепицею. Потому /?/ тени под их свесами и карнизами, ультрамариновые, как небо на театральных декорациях заката.
Ещё реже — на открытках люди. И хотя они совсем маленькие, но на фоне яркой зелени и бело–голубых стен — стройные, грациозные, загорелые, красивые и очень, очень счастливые, конечно! Иначе, какими могут быть люди на таких прекрасных островах?!
Много позже я увидел цветные фотографии других островов. А через небольшой промежуток времени стали наезжать с Ниной и детьми на острова настоящие, однако, ни капельки не похожие на открыточные. То были советские «земли, окруженные водой» Белого моря, Ладожского и Онежского озёр. Время, однако, не стояло на месте. И, однажды, всесилием Кирилла Афанасьевича Мерецкова, мы вырвались в Большой Мир и стали бывать на островных архипелагах всех континентов /уплачивая за это заложничеством наших детей/…
И пошли, пошли острова…
Вот тогда и узнали истину: каждый из не наших, чужих «кусочков земли, окруженных водою», это всегда и всенепременно маленький рай, где человек должен, обязан, предназначен жить счастливо и, конечно же, вечно, — так хорошо ему на этих маленьких островах!
