– Бонапарт? Вот как? – в голосе графа Давыдов уловил издевку.
– Я ненавижу Узурпатора, – поднимаясь по ступенькам крыльца, негромко пояснил Сен-Клер. – Революция съела всю мою семью. Я помню резню в Кане, устроенную сторонниками Робеспьера, я помню нож гильотины, зависший над моей головой… еще бы немного и… У нас были яблоневые сады в Кальвадосе и на Цветочном берегу, близ Онфлера. Теперь они принадлежат не нам.
– Вы проходите, проходите, граф… Садитесь, вот. Это называется – «лавка». А тот сверкающий предмет – самовар.
– Са-мо-вар, – снимая шинель, по слогам повторил пленник.
Повторил и неожиданно улыбнулся. От улыбки той усталое лицо француза вдруг посветлело, сделалось как-то ярче и радостней. Сразу стало видно, насколько этот человек красив, хотя уже и не молод, наверное, лет сорок – сорок пять. Подтянутый, стройный, высокий, с тонким, с небольшой горбинкою, носом и светло-серыми живыми глазами, граф олицетворял собой облик истинного аристократа – гордого, неприступного и храброго до отчаяния. На ночь глядя заявиться в лес одному! В чужой враждебной стране. На это нужно было решиться.
Какие бы цели у пленника ни были, а смелость его заслуживала уважения.
– Две тысячи человек, – отужинав, снова повторил Сен-Клер. – Это очень опасно, господин полковник. Опасно не только для вас… но и для всего вашего войска. Они знают брод… На вашем месте я бы устроил там засаду. Если у вас, конечно, достаточно людей.
– Посмотрим, – уклончиво отозвался полковник. Он еще не решил, что делать с пленником и верить ли ему вообще?
Оставив графа в избе под надзором ординарца и двух казаков, Давыдов раскурил трубку и, накинув на плечи простой крестьянский армяк, вышел на крыльцо – подышать свежим прохладным воздухом, покурить, подумать.
Чу! Чья-то быстрая тень метнулась от окна прочь… Кто-то стоял, подслушивал?
– А ну, кто здесь? – грозно воскликнул гусар.
– Я, господин полковник… Корнет Розонтов.
Подойдя к крыльцу, корнет отдал честь.
– Николенька? Ты что здесь? – Денис Васильевич строго посмотрел на парня. – Неужто подслушивал? Зачем?
Свет горевших за окном свечей упал на смущенное лицо подростка. Однако же отозвался Николенька достаточно браво:
– Никак нет, господин полковник, не подслушивал. Подсматривал!
– Подсма-атривал?! Ну, еще чище!
– Ежели, думаю, француз на вас кинется… тут я ему и пулю в лоб! Прямо через стекло. Вон, у меня и пистоль.
Корнет показал засунутый за пояс пистолет:
– Заряжен, Денис Васильевич, не сомневайтесь.
