Удивленно вскинув брови, полковник спешился и, бросив поводья коня одному из караульных, зашептал:
– А ну, показывайте, братцы. Глянем, что там за чудо такое?
Давыдов вместе с двумя казаками проворно пробрались ольховником и спустились к реке, к ивам, так, что не шевельнулась ни одна веточка. С того берега заметить партизан было бы довольно сложно: голые ветки ив с лихвой компенсировались густой предвечернею мглой. С другой стороны, и рассмотреть что-то на расстоянии представлялось весьма затруднительным. Однако же противоположный берег оказался достаточно голым – плотная полоска леса синела лишь вдалеке, почти у самого горизонта.
– Вон он, ваш-бродь!
– Вижу…
Он стоял у самой реки, на обширной проплешине, вытоптанной копытами коней и ногами путников. Высокого роста, в накинутой на плечи шинели темно-синего сукна, с непокрытой головой. Из-под шинели виднелось золотое шитье мундира – синего с белым…
– Видать, не из простых, – вернув зрительную трубу усатому казацкому вахмистру, шепотом промолвил Денис. – Офицер. Значит, все верно – где-то здесь рядом и остальные. Может быть, взвод, а может, и батальон. Судя по мундиру – фланкеры или вольтижеры.
– Ишь, высматривает, – злобно скривился вахмистр. – А может, ваш-бродь, мы его того? На пику? Выше по реке тоже брод есть, правда, плохой – по камешкам. Но мы – запросто. Верно, Кирюха?
Второй из сопровождавших полковника казаков, дюжий чубатый молодец, радостно тряхнул чубом:
– А как же, дядько Панас! Ой… Звиняюсь. Так точно, господин вахмистр!
– Тсс! – заругался усач. – Тише, скаженный. Услышит.
– Нет, на пики не надо, – Давыдов покусал усы. – А вот ежели бы «языка» взять.
– Так мы враз!
– Только незаметно. Вы здесь бекетом?
– Так точно, господин полковник! – шепотом отрапортовал вахмистр. – Шесть человек!
– Зови остальных – прикроем.
– Слушаюсь, ваш-бродь.
– Заодно гляньте там по округе – что да как? Вдруг да кто в камышах затаился… или, вон, в ивах.
Четверо казаков вместе с полковником расположились в ивах. Приготовили карабины и штуцер – нарезное ружье, бившее куда как прицельнее, чем обычный карабин или мушкет-фузея. Однако и заряжать штуцеры все равно приходилось с дула – и куда дольше, чем обычное ружье, мешали нарезы.
– А дай-ка, братец, мне! – Давыдов протянул руку за штуцером.
Казак отдал оружие беспрекословно, все в отряде знали, что их славный командир отличный стрелок. Еще бы, Дэн еще в Академии стрелял весьма неплохо, получал по огневой подготовке одни «пятерки», даже на соревнованиях выступал.
