Естественно, Дэн не сопротивлялся – гусар он или собачий хвост? Накрыл губами губы, пробежался пальцами по нежной спинке, сжал в ладони грудь, не большую, но и не маленькую, крепкую, литую… Руки гусара ласково скользнули вниз, к лону… Сонечка подалась вперед, застонала, закатывая чудесные синие очи… Ах, как славно было сжимать в руках это юное гибкое тело, упругое, с шелковистою кожей, чувствуя, как оно благодарно поддается на зов… зов плотской любви и невообразимой неги.
Софья хотела всего. Хотела – и получала, постепенно отбрасывая в сторону грусть, становилась собой, прежней…
– Ты знаешь… там, в дормезе… Он овладел мною не по-людски… я даже не скажу – как… – Синие очи сверкнули ненавистью, и Дэн, успокаивая, погладил девушку по спине.
– А потом велел сделать еще кое-что… я сделала. И очень хотела убить этого поганца маркиза. Убила бы – да. Но… письмо ведь куда важнее?
– Конечно, важнее, милая! – убежденно заверил гусар. – Об этом даже не думай, ага?
– Не буду, – девушка неожиданно улыбнулась. – Ты не брезгуешь мной. Это добрый знак.
Прижав барышню к себе, Дэн крепко поцеловал ее в губы и прошептал:
– С чего бы я должен тобою брезговать? Наоборот! Ты такая… такая… ты… Ты самая лучшая! Самая красивая, самая…
– Знаешь, я уже давно не дева, – пухлые губки скривились в горькой усмешке. – Не хотела, чтоб ты знал, но теперь-то уж… Моя матушка была крепостной… А отец признал меня всего три года назад… До этого же… Кто когда спрашивал желание крепостной девки? Сын управляющего захотел – и взял, и поигрался. Всласть поигрался, еще и своих дружков позвал…
– Господи… – Денис не знал, что сказать, лишь молча гладил Сонечку по спине и плечам.
– У меня есть сын, знаешь?
– Сын! – вот тут Дэн ахнул снова.
– Да, сын! Никитушка. И я его очень и очень люблю. – В глазах Софьи вдруг показались слезы. – Растет в дальней деревне… за ним присматривают, да и я иногда навещаю. Три года уже. Знаешь, Денис, у нас есть один сосед, помещик, ты его не знаешь. Хороший человек, и небольшого разума. Глаз с меня не сводил! Так вот, я, верно, выйду за него замуж… Приданое за мной вряд ли дадут, да и честью девичьей мне, увы, не похвастать. Выйду, уедем в дальнюю деревню… Сына выдам за племянника… Или вообще все расскажу… Там посмотрим. Ведь хорошо же все сладится? По-доброму же, ага?
Они вышли к своим уже следующим утром. Встретили казачий разъезд. В отряде возвращению разведчиков радовались, даже закатили пирушку, против которой Денис Васильевич, как командир «партии», не возражал абсолютно. Просто накрыли стол в просторной крестьянской избе. Дичь, пироги, шампанское. И пунш – куда же без него-то?
