— О-о! — восклицал всегда Тишков, завидев входившего Николая Николаевича. — Рад! Чрезвычайно рад! Ради бога, прошу вас!
— Разрешите угостить вас карамелькой, — улыбался в ответ учитель, снимая тяжелую шляпу. Они дружески трясли друг другу руки. Затем учитель усаживался в кресло и начинал: — Что я говорил, Сергей Сергеевич? В этом году вместо обычных пяти еле набрали две. Представьте себе! И все не то. Сорванцы какие-то пятнадцати лет, а у нас как-никак вечерний техникум. Не идут учиться. Смешно, ей-богу.
— Да, — отвечал начальник отдела. — Надо нажать на соседний завод, у них много народу.
— Именно! — поддакивал учитель. — Что и требовалось доказать!
И он думал о том, как хорошо и верно понимает его Сергей Сергеевич, как глубоко и реалистично смотрит на вещи, которые директор техникума не может и не хочет понять. Учитель любил сидеть в кабинете своего знакомого, глядеть, как тот дописывает какую-нибудь бумагу. И ему хорошо было в это время, и мысли свои казались глубокими и свежими, и он забывал о жене, которая недавно ушла от него, забывал о ссорах в квартире, обо всех личных неурядицах. Его увлекала масштабность разговора с Сергеем Сергеевичем, особенно то, что разговор не касался их лично, и в то же время не был отвлеченным и показывал, как они много думают о других и меньше всего о себе, и это поднимало его в своих же собственных глазах.
Учитель не мог долго сидеть, ему нужно было что-то делать, и он вставал.
— Куда? — спрашивал Сергей Сергеевич, яростно строча что-то на бумаге. — Посидите. Что вы, Николай Николаевич? Посидите.
— Не могу, дела, — отвечал учитель. — Не могу. С удовольствием, но не могу. Мне всегда приятно у вас, но…
— Так заходите, — говорил Сергей Сергеевич. — Сколько вам годов, если не секрет, конечно?
— Пятьдесят скоро будет. Как видите, не маленький.
— А мне вот недавно исполнилось сорок четыре! Рабочие подарили медведя, знаете, плюшевого. Ха-ха!
Учитель уходил в техникум и некоторое время сидел в своем кабинете, работал. По дороге домой жалел, что рано покинул Сергея Сергеевича, покупал к обеду пачку пельменей и бутылку кефира. Он глядел по дороге на асфальт, на мокрые листья на асфальте. Деревья, дома стояли черные от дождя; дул ветер, мелкий, моросящий дождь холодил лицо.
«Странно, — думал учитель. — Когда человек привыкнет к холоду? За тысячи лет пора бы. Неужели и тысячи лет назад люди мерзли?» Он вспомнил разговор с Сергеем Сергеевичем и тепло улыбнулся. От одного воспоминания стало хорошо, приятно.
