— Здравствуй, Вера. Я тебя во сне видел.
— Не чувствуется.
— Что ты сердишься?
— Редко стали видеться.
— Такое событие, на час не вырвешься.
— Варенье хочу сварить… Килограмма два, пожалуй, — сказала Вера буфетчице.
Бимбиреков решительно поставил ее сумку на прилавок и высыпал в нее из корзины всю бруснику. Что просыпалось, принялся собирать горстями. Вера невольно улыбнулась. Буфетчице тоже понравилась широта натуры этого человека. Бросив на прилавок десятку и не дожидаясь сдачи, Бимбиреков увел Веру с ее тяжелой сумкой к столу.
— Вы знакомы, Иван Егорыч? Это Вера Сергеевна, из тоннельного отряда. Садись, Вера!
За обедом разговор вели только Летягин и Спиридонов, Бимбиреков почти не принимал в нем участия, поглощенный молчаливым дуэтом с Верой.
— Глупо, конечно, — говорил Летягин, — что я нашей стряпухе — поп, что ли? Кормит она хорошо, все довольны ее стряпней. Ну, а пьет — значит, есть причина… Я ее вызвал к себе, говорю: «Что же вы пьете не в праздники… Руки у вас золотые, Прасковья Саввишна, а пьете…» А она посмотрела на меня: «Все вы, — говорит, — до рук тянетесь, а до души…»
— Это ваша Леди Гамильтон? — спросила Вера.
Летягин как будто не расслышал.
— Все пользы добиваются. Век возвышения пользы, — продолжал он, — то, что можно измерить в порциях обедов, в тоннаже грузов, в «кубиках» вынутой породы — только это имеет цену. Только к рукам тянемся… — Он перевернул бумажку, лежавшую на столе, и начертил контур реки, косогор с лавиной и левый берег с сосновым бором. — Вот этот сосновый бор. При Петре Первом сажали. Говорят, все мачты русского парусного флота из этого бора.
— Я там был. Видел, — сказал Спиридонов.
— Сосновый бор, говоришь? — спросил Бимбиреков. Он снова перевернул бумагу с планом — на ее обороте значился вызов прокуратуры. «Вторично» было подчеркнуто дважды.
— Я потребовал эксперта из Москвы — дал «молнию» в министерство, — сказал Летягин Спиридонову.
— А он уже и без вас вызван, — ответил тот. — По требованию прокуратуры. Устиновича ждем.
Летягин молча отхлебнул вино из бокала.
— Устинович скажет то, что скажет Калинушкин, — продолжал Спиридонов.
— Этот Устинович лет десять в главке работал с Калинушкиным. У них дачи на Клязьме, общий гараж, — объяснил Летягину Бимбиреков.
— В наше время все строится на личных связях, — заявила Вера.
Летягин усмехнулся, взглянул на нее, зачерпнул из ее сумки горсть брусники и весело сказал:
— Зачем же так мрачно?
Когда выходил из харчевни, снова бросил внимательный взгляд на козочку, притороченную к конскому крупу.
