Крещение Руси: от язычества к христианству | страница 74



Христианская история Руси составила основу («Сказание о распространении христианства на Руси», по Лихачеву) начального летописания, но, несмотря на внушительный объем «религиозных» сюжетов — крещения Руси, истории Печерского монастыря и др., о Несторе нельзя сказать (как о других раннесредневековых историках), что его «рассказы о мирских делах» представляют собой лишь «добавления» — глоссы на полях церковной истории. История Руси и история русской христианской церкви объединены общим библейским всемирно-историческим контекстом и деяниями князей, строителей этой Церкви, как и отдельных церквей — храмов.

Для практики начального церковного строительства характерно описанное «Повестью временных лет» под тем же 996 г. основание Владимиром церкви Преображения в Василеве в память чудесной победы над печенегами. Церковь, очевидно, была «обыденной» — деревянной, построенной за один день; князь праздновал победу 8 дней после 6 августа, но к Успению св. Богородицы вернулся в Киев, чтобы продолжить празднование там: Богородица становилась покровительницей Русской земли и ее князей. Полагают, что при Владимире была построена и деревянная кафедральная церковь Св. Софии, сгоревшая во время пожара 1018 г., как о том сообщает Титмар Мерзебургский; тот же автор свидетельствует, что в Киеве имелось более четырехсот церквей: число храмов в крупных городах часто подвергалось «эпическому» преувеличению в средневековых источниках, однако можно думать, что в начале XI в. в Киеве уже имелась сеть приходских и даже «домовых» церквей знати. Сходные процессы церковного строительства должны были происходить и в других городах (Нестор в Житии Феодосия Печерского рассказывает, как юный подвижник заслужил покровительство некоего «властелина града», который позволил юноше «пребывать у него в церкви»), хотя археология не располагает прямыми данными о приходских церквях в X–XI вв.


Глава 12

Христианское и обычное право на Руси

1. Смертная казнь и «страх Божий»

Очередной задачей внутренней политики после религиозной реформы — крещения Руси — была реформа правовая. Смешение северных и южных племен, характерное и для юга (Киев и пограничные крепости), и для севера (Новгород, Ростов и другие города, где стояли дружины сыновей киевского князя) создавало не только новые социальноэкономические и этнические связи для нового — крещеного — русского народа. Очевидно, что это смешение создавало и новые проблемы, в том числе правовые. Летописное известие о разбоях, умножившихся в правление Владимира, выглядит парадоксальным в контексте того панегирического тона, в котором выдержаны летописные пассажи, посвященные христианскому периоду этого правления: Разбои, очевидно, были связаны с введением дополнительного налогообложения, десятины, равно как и с тем, что в соответствии с тем же Второзаконием вероотступник, вернувшийся к отправлению языческих обрядов, подлежал смертной казни. Разложение патриархально-общинного строя приводило и к появлению многочисленных убогих и «сирот», нуждавшихся в милостыне государства. Епископы советуют князю казнить разбойников, и тот сначала отказывается, так как «боится греха» — мотив, кажется, призван проиллюстрировать предшествующее утверждение летописца о том, что Владимир жил в «страхе Божием».