Их знакомство началось пару лет назад, с жуткого скандала на форуме F-1. Девушка болела за российского пилота; Федор Михайлович скептически отозвался о «рентодрайвере». На него обрушился шквал. Такого темперамента, знания технических деталей и едкой иронии Кривошеин не ожидал. Они крепко поругались, потом помирились, и с тех пор Кривошеин следил за Хани Пеппер (у нее на всех форумах были одинаковые ники; но, даже смени она ник, он узнал бы ее!)
Она и вправду была медовым перцем! Она была настоящая. Она говорила то, что думает — и это было потрясающе! Она была из поколения, которое выросло, не зная страха. Это новое поколение было абсолютно свободным. Оно было умно, иронично, расчетливо, вело себя по хозяйски в этом мире, и мир ложился им под ноги, стелился шелковистой травой. О, эти, новые, молодые, знали, чего хотели. Они говорили на трех языках и изучали экономику в Сорбонне. Они не курили и не пили, не знали сомнений и никогда не болели. Они одинаково хорошо умели носить деловые костюмы и драные кроссовки (по цене трех хороших деловых костюмов), отдыхали там и так, как сами того желали, а потом, отдохнувшие, работали в своих офисах по двадцать часов в сутки.
Хани, кроме Формулы-1, увлекалась мотоциклами, принимала участие в ночных гонках. Кажется, у нее был какой-то огромный дорогущий японский байк; ревнуя и исходя тихой ненавистью, Кривошеин читал на форуме, как Хани деловито обсуждает достоинства-недостатки двухколесных монстров. Увы, он не мог поддержать беседу — ничего не знал о Ямахах, Хондах, Кавасаки и Судзуки.
Хани носила бандану, мечтала о татушке в виде стрекозы и писала для дорогущих глянцевых журналов. Кажется, ее семья владела несколькими. Но Хани не была уверена, что свяжет свое будущее с издательским бизнесом. Одно время Кривошеин подозревал, что тоненькая, очаровательная девушка на экране телевизора, помогающая российскому комментатору на Гран-При F-1 — это и есть Перчик. Он внимательно, с замиранием сердца, смотрел все репортажи. Потом понял: нет. Это не она. Хани — умнее, ироничнее и свободнее. Он ЧУВСТВОВАЛ ее. Казалось, что он даже знает, как Хани дышит и двигается; по ночам, во сне, видел каштаново-рыжие волосы и бледные, никогда не загорающие предплечья (на одном из них в скором времени должна была появиться татушка — легкомысленная, капризная, своевольная стрекоза). Только, почему-то, глаз Перчика никак не мог разглядеть…
Легкая виртуальная влюбленность — нормальное и совершенно ничего не значащее в реальной жизни состояние. Но влюбленность стала превращаться во что-то большее. По времени это совпало с женитьбой на Полине. Невероятно, но факт. Чем спокойнее и лучше было с женой, — тем быстрее сближался с Хани. Федор Михайлович был правдив сам с собой; он понимал, что происходит. До Полины, в общем-то, как это ни престранно звучало, у него не было настоящих отношений. Сначала он был молодым и неопытным, потом боялся показаться молодым и неопытным, потом очень много работал, а сексом занимался для чего угодно, только не для собственного удовольствия: для самоутверждения, чтобы доказать очередной красавице, что он ого-го, чтобы доказать себе — что он ого-го, чтобы доказать всему миру — что он — правильно! — ого-го. И только с Полиной, хромой, обычной, заурядной, не красавицей — а просто ЖЕНЩИНОЙ ему ничего не надо было доказывать.
