— Да не стоит. Чего уж. Вы простите, поздно уже для разговоров. И вообще, не надо никаких разговоров — женщина встала, взяла ноутбук и пошла к открытой двери дома. Два кота, задрав вертикально хвосты, пошли за ней.
— Я помогу, — мягко попытался забрать ноут из ее рук Федор Михайлович. Но она не отпускала, прижимала к груди плоский черный чемоданчик. Так они и вошли в дом, держась за один ноутбук.
Растерянное, какое-то девичье и недолгое сопротивление Кривошеин преодолел с настойчивой мягкостью. Женщина молча лежала рядом, в темноте. А ему — на удивление! — стало так легко и свободно, и ушел привкус кислого крыжовника, преследующий его весь последний год. Вдруг, сразу, оглушительно запахли какие-то ночные цветы и запели цикады, целый хор с оркестром из сверчков! В уголок окна одобрительно светила огромная звезда.
— Я пойду, хорошо? Мы завтра утром поговорим. — Федор Михайлович натянул плед на круглое, матово блестящее под бледным светом звезды из окна плечо Полины..
Кривошеин уснул сразу, спал долго и сладко. Утром проснулся с готовым решением и готовыми словами. Проверил почту, зашел на минутку на форум. Побрился, надел светло-голубую, идущую ему (он знал это) футболку и пошел к соседке.
Женщина встретила его прямым взглядом, не отводя глаз. Но он опять ощущал свое превосходство. Он вообще всегда чувствовал себя чуть умнее, чуть сильнее, чуть лучше, чем окружающие. И просто терял землю под ногами, если это чувство его покидало. Так было вчера. Сегодня все вернулось на круги своя: он — мужчина и повелитель мира. Она — сельская клуша, до которой он, с высоты своего прекраснодушия, снизошел.
Кривошеин весело, даже как-то залихватски, потребовал чаю; Полина молча поставила перед ним чашку. Где были в этот момент его ангелы хранители? Почему они отвернулись от него, почему не заткнули ему рот? Ведь он все, все уже знал, знал, как и чему до; лжно быть! Но, как слепо-глухо-немой идиот, выпалил заготовленные речи: что готов оказывать ей дружескую поддержку в разумных пределах, с ее стороны надеется на понимание и… НЕ болтливость. Что в их возрасте это нормально и так и должно быть. Он четко дал понять соседке, что связь, которой хочет ее осчастливить, его слегка эээээ… Компрометирует. Полина молча стояла рядом, опустив глаза. И — ни слова! Нехорошее предчувствие вернуло ему вкус кислятины где-то в самой глубине горла. Полина подняла глаза, посмотрела на него очень открытым и прямым взглядом, повернулась и ушла в дом. Хромая больше обычного. Замок двери щелкнул два раза. Коты с недоумевающими взглядами остались по эту сторону двери.
