Однако не на сей раз.
Забота, возложенная на плечи его королём, — пройти за два месяца 400 миль, отделявших Ригу от Могилёва, — оказалась ему не по силам. С весьма большим опозданием генерал смог собрать обоз. И в тот день, когда генерал со своим корпусом должен был по плану уже соединиться с основными силами Карла, его обоз прошёл всего 150 миль и находился несколько севернее Вильни, едва оставив у себя за спиной жмудские земли, иными словами, короля и Левенгаупта разделяли на тот момент более чем 250 миль.
А ещё Левенгаупт не в силах был повлиять на небеса, чтобы даровали они хорошую погоду, не мог повлиять на ветры, дабы унесли они прочь серо-свинцовые хмари, собравшиеся над Литвой, казалось, со всей Европы, и молитв его не услышал Господь. Солдаты обращали к небесам свои измождённые, почерневшие лица и пели нестройным хором «I himmelen, i himmelen, där herren gud själv bor...»[34], но глух был Всевышний и их усталых голосов не слышал. От дождей, что лили или моросили последние недели две, развезло все дороги, и реки стали полноводны, быстры и желты от грязи, и земля везде хлюпала, куда ни наступи; даже негде было раскинуть шатры и поставить палатки и только чудом удавалось на привалах развести костры — такая сырость царила повсюду... Телеги по ступицу уходили в колею, колёса вязли в грязи; лошади падали от напряжения, солдаты и возницы выбивались из сил.
Король ждал, а его самый любимый, самый надёжный генерал, увы, не справлялся.
Полагали, предстоит им только идти, преодолевать расстояние, но в иных местах приходилось прорываться, созывать кавалерию трубным гласом и барабанным боем, подгонять и разворачивать пушки. И чем ближе были к основным войскам, к нетерпеливо поджидавшему Карлу, тем тяжелее становилось.
Прежде всё мелкие разбойники и воры тревожили обоз, и больше ночами, а тут вдруг некий Тур ударил дважды среди белого дня, и силой удара, и отчаянной смелостью, внезапностью, злостью, и, что примечательно, необычной наружностью своей, наружностью беспощадного воина из очень давних, ещё языческих, времён, смутил он многих из обозных — не военных, а цивильных малодушных прилипал, подлых маркитантов, не ищущих от войны ничего, кроме собственной выгоды, — страху на них нагнал. Как порождение здешней земли, он будто из земли и вырос перед обозными, а с ним и дружина его; наделал переполоха, крови много пролил, ударяя на все стороны саблей, одаряя смертью, и в землю же со своим воинством как будто ушёл. И хранила его земля: карельские драгуны, опомнившись, кинулись в погоню, но не сыскали следов. Ловили шведы местных мужиков, спрашивали: что за Тур? откуда взялся?.. Те разводили руками, а сами прятали ликующие глаза.
