— Козлы, — самодовольно процедил Чалый сквозь зубы, — ладно, все будет хорошо…
* * *
Бензина хватило только на шестьдесят километров — но этого, по мнению Чалого, оказалось достаточно, чтобы перевести дух. К тому же начиналась пурга, ночная метель мгновенно заметала следы, и ментам только оставалось гадать, в каком же направлении проследовали беглецы. Чалый свернул с магистральной трассы, путая предстоящую погоню.
Несколько судорожных рывков — и ЗИЛ остановился за сопкой.
Чалый утер со лба крупные капельки пота.
— Ну, так, да… Лучше, чем на пике у Матерого сидеть, а?
Малина, казалось, до сих пор не верил в счастливый случай: он мелко трясся, будто бы сидел не в теплой вони кабины, а в каптерке перед страшным взглядом пахана Астры.
— Бензина нет, — наконец проскулил он.
— Э-э, главное, что мы есть! — воодушевился Чалый.
— И теперь че?
Чалый, прищурившись, быстро набросал перед перепуганным напарником план дальнейших действий: менты сейчас не бросятся их искать: во-первых, пьяны, во-вторых, сами испугаются, в-третьих, метель, в-четвертых, ночь. А если и бросятся, если найдутся теперь на зоне трезвые «мусора», то далеко от зоны уходить не будут: страшно!
— В кабине до утра переночуем, — ухмыльнулся Астафьев.
— Так печка не пашет.
— А, херня. Может быть, я тебя в очко трахну? — неожиданно предложил беглец.
В глазах Малинина мелькнул животный страх.
— Чалый, да ты что?..
— Зато согреемся! Ты что? Я ведь серьезно! Давай подставляй фуфло! Тебе за твою ссученность давно пора было целяк поломать! — сказал один сука другому, но тот, другой был закошмарен настолько, что не понял всей пикантности предложения.
— Чалый, я ведь думал… ты друг.
— Да ничего, я пошутил. А согреться — у меня пачка «Беломора» с собой. Перекурим, перекумарим.
Малина опустил руки под сиденье — настолько перепуган он был шуткой подельника. Однако это движение руками неожиданно принесло беглецам избавление от холода: среди разного хлама — ключей, промасленной робы, тряпок и всего прочего — он обнаружил флягу с остатками спирта.
…Всю ночь блатные пили спирт, согреваясь. Алкоголь действовал на них по-разному. Чем больше пил Чалый, тем скабрезнее становились его шутки.
— Ты ведь тилегент, москвич, тебе спиртяру без закуси сложно. Может быть, вафлей закусишь? — предложил он, делая вид, что собирается расстегнуть ширинку.
Чем больше пил Малина, тем больше он отчаивался: ему казалось, еще один глоток — и Чалый исполнит свое пожелание.
