— Зарубите себе на носу, вы все, черт бы вас побрал: плевать я хотел на ваши забавы, когда я веду диалог с «Фаустом» и на короткой ноге с самим Иоганном Вольфгангом Гёте, да если я сейчас позвоню министру культуры Франции и скажу ему: Жак, приезжай ко мне, поужинаем вместе, — он примчится, посчитав это за честь! Или вы думали, я спать перестану, узнав, что четверо душевнобольных, лопаясь от амбиций, собрались в кучку, чтобы онанировать на несчастного Брехта? Да бога ради! Пусть делают это, пусть развлекаются, пусть подставляют свои жопы!..
На этой фразе он скрылся в туалете, откуда вернулся спустя несколько минут уже совсем спокойным, всем своим видом являя неизбежный памятник самому себе, такой, каким он себе его представлял: суровое лицо, голова поднята, губы сжаты, подбородок выдвинут вперед, над воротом черного свитера без единой складки…
Старая Синьора, более чем за сорок с лишним лет осторожного лавирования между реальными и фальшивыми бюджетами, развила в себе несомненный талант древнего искусства: добывать деньги, воспитав в себе навык автоматической реакции на любые жизненные обстоятельства, состоявший в том, что первый вопрос, который она себе задавала, что она может из этого извлечь, естественно, не для себя, для Театра, для прокорма этой прожорливой конторы, постоянно выходящей за пределы своих финансовых возможностей в постоянной попытке приблизиться к идеалу…
В истории с любительским театром она моментально учуяла шанс получить финансовые вливания. Например, от Европейского экономического сообщества. Ни больше ни меньше! Как это прекрасно сработало в случае с Европейской школой театральных техников. В тот раз, едва услышав о каких-то, неизвестно каких, мероприятиях Европейского сообщества по стимулированию неизвестно чего в Европе, она принялась уговаривать Маэстро создать при театре нечто типа школы, где молодежь могла бы изучать секреты старинной итальянской театральной техники, и запросила на это у ЕЭС приличную сумму с семью или восемью нулями…
ЕЭС вообще оказалась манной небесной для италийских придумщиков: в течение нескольких десятилетий Страсбург сохранял твердые цены на итальянские оливки, платя, скажем, тысячу лир за килограмм, в связи с чем итальянские производители оливок валом валили в Алжир, где скупали их за двести лир. Или, на Сицилии, где кто-то решил, что необходимо сохранять и приумножать поголовье традиционных для этих мест ослов, и каждой семье, имевшей хотя бы одного осла, ЕЭС выделял субсидию на его содержание. Разумеется, распределение денег контролировалось страсбургскими чиновниками, но ни один из них так ни разу и не заметил, что члены широко разветвленной организации перемещали одного и того же осла из стойла в стойло все то время, пока контролеры, наконец, не убрались восвояси.
