— Спасибо, — поспешно сказала Кира вслед дробным шагам в темноту.
— Ага. Илья придет, мы на плитах.
Она закрыла двери. Коты немедленно явились, обнюхать новое и сунуть морды в шуршащий пакет.
Кира легонько пихнула Клавдия в мягкий бок, чтоб не залез внутрь целиком. Наклонилась, вытаскивая внезапные покупки. Черти что и сбоку бантик! Так ругалась мама, и маленькую Киру очень этот сбоку бантик смешил. Какой заботник, и правда, все запасы подъел за неделю, которые она сама месяц бы пользовала. И догадался купить не конфекты с шампанью, а самое такое насущное. Молодец. Но когда про пиво спросил, было неловко. Вроде она ему мамка. Кто решит посплетничать, так и скажут, эдипов у мальчика комплекс. Нашел себе мамочку вместо далекой родной, и теперь у нее разрешения спрашивает. Пить или не пить.
Но унося на стол пакеты и свертки, Кира вдруг поняла, да ерунда это все. Сказал — тебе ж дышать. Обычная это деликатность и забота. Откуда она в пацане, который играет в футбол, не стесняется смачно ругаться, и временами набирается пива, и — покрепче пива.
А почему бы ей не быть, спросила сама себя. На дне пакета обнаружились три шоколадки. Черная Кире, белая себе. И молочная — на всякий случай. Представь себе, легконогая Кира, избравшая второй жизнью одиночество и свободу, что на твоем пути встретился тебе просто хороший человек. Удивительно, конечно, что он уже человек в свои двадцать один. Но ведь так и должно быть! В его возрасте ты гуляла с годовалой Светкой, ходила на почту отправлять телеграммы отцу ее Сашке, а дочь сидела рядом на гладкой деревянной скамье, болтая ногами и разглядывая людей. Получается, ты была человеком в твои двадцать. И раньше. Когда решила выйти замуж и начать самостоятельную, отдельную от мамы жизнь. И конечно, еще раньше.
— Ты? — прошелестел в ухо мягкий голос, трогая губами короткие пепельные кудряшки, — человек? Моя кошечка, не смеши, ты никто, так, теплое существо, плюшечка-игрушечка. Для взрослых мужчин.
Кира вздрогнула, роняя обратно в пакет тяжеленькую шоколадину.
— Нет! — обвела взглядом кухню, боясь за каждым знакомым предметом увидеть другое — как искаженное отражение в кривом зеркале, как тень, отброшенную странным источником чужого света.
— Неправда!
Оставив пакет, схватила мобильник. Стояла, не решаясь нажать кнопку вызова. Сказал пиво, пару бокалов, значит, они там, компанией, смеются, болтают. Может быть, с ними девчонки-ровесницы. А тут ее звонок, вроде с проверкой. И Светке не позвонить, уже поздно, спят.
