— Что? Я… Илья, ну, ты что в самом деле. Не знаю. Купи там чего. Себе.
Обмякла в кресле, по-прежнему цепляясь рукой за телефон и сильно притискивая его к щеке. Глупая Кира, прошляпила сумерки, совсем глаза хочешь испортить, упрекнула себя, закрываясь привычными мелочами от яркой картинки, все еще стоящей перед ней.
— При чем тут себе? — громогласно удивился телефон, — ну? Картошки надо? Сахару?
— Н-надо. И сахару. Надо.
Дернулась, отодвигая телефон: в ухе заорало свободным, как в пустыне или в море голосом:
— Кобзя! Так! Картошки! Умеешь выбрать? Смотри, чтоб самую-самую. Пять кило! Хватит пять? Кира?
— Хватит, — поспешно сказала Кира.
Встала, нашаривая ногой тапочек.
— Сахару тоже пять?
— С ума сошел?
— Плетень!
— Что? Какой пле…
— Сахар возьми! Откуда я знаю. Девушка! Девушка, епт! У вас чего это сахар дорогой и дешевый? А?
— Дешевого бери! — заорала Кира, пугая Клавдия, — одинаковый он.
— Колбасы? Куру?
— О Боже. Илья, перестань.
— Щас. Уже немного осталось. А-а-а-а! Лук! Кобзя, лука, мухой!
— Полкило, — в панике встряла Кира, включая, наконец, свет и уходя в кухню, чтоб включить и там тоже.
— Килограмм, — согласился Илья, — девушка, подождите, мы яиц еще. И мороженого. И квас. Двушку! Чего это снова? У нас очередь. Нормально! Шоколад черный, да? Я две возьму. Белый себе. Нет, и молочный еще. Рыбы копченой. Капусты. Большой кочан?
— Несите уже весь лабаз, — отчаялась поучаствовать в процессе Кира.
Стояла перед плитой, на которой медленно грелась вода в заслуженном ковшике с обгорелой деревянной ручкой. Улыбалась, глядя на кафель, далеким грозным приказам и смеху.
— Так, — сказал Илья в ухо, — они сейчас все притащат, не пугайся. А я. Мне тут еще надо. Я ничего, если приду совсем поздно? Ну, в час ночи. Наверное.
— Приходи. Я до трех буду работать.
— О! Хорошо. Кира?
— Да?
— Я можно выпью пива? Пару бокалов.
Кира закашлялась, не зная, что отвечать. Илья в трубке шумно дышал, ожидая разрешения. За ним слышались мальчишеские голоса.
— Пей, конечно. Чего спрашиваешь.
— Так надышу ж, — удивился мальчик, — а тебе спать. Ладно, пока, жди кульки.
Он отключился, а через десять минут в подъезде затопали, негромко переговариваясь, и Кира быстро открыла дверь навстречу белеющим в сумраке лицам, таким, почти детским.
— Вот, — ломко сказал первый, втаскивая громадный пакет с торчащими из него батонами и горлышками пластиковых бутылок, — и еще картошка, отдельно. Плетень?
Отобрав у неразличимого за спиной Плетня сетку, поставил рядом с пакетом.
