Значит, вон в той сторожке их всех убили… Домик стоял в углу ограды. Окна были с той, противоположной стороны, на улицу смотрела основательная кирпичная кладка с замысловатыми узорами. Над бурой медной крышей возвышалась квадратная печная труба: по верхнему краю был выложен ступенчатый бортик, придавая трубе сходство с грибом.
Юрий Григорич покрутил головой, высматривая камеру. Нашел: на крайнем столбе со стороны кладбища. Объектив направлен на храм, но, судя по всему, полностью захватывает церковный двор и сторожку. Он достал папиросу, прикурил спичками, обнаруженными в плаще — лет десять уже спичками не прикуривал, нет в Москве спичек. Остановился, разглядывая церковь. Мальчишкой, когда услышал легенду, что от храма до детдома на холме, через овраг ведет подземный ход, подбил друга Ваньку залезть внутрь. Тогда церковь еще использовалась как склад какой-то архивной писанины. Два дня пилили решетку на окне, чтобы никто не заметил. Забрались. Стеллажи с папками и коробками, доверху набитые бумагой. Странное ощущение, когда стоишь под главным куполом. Синие стены от пола до начала сводов. Но выше, куда не дотянулись советские маляры, — разноцветная роспись: печальные лица в окружении золотых кругов, надписи на старом языке. С потолка свешивалось несколько ржавых цепей. В подвале тоже ничего интересного, только большая ржавая печь, несколько труб, выведенных прямо в стену, много битого кирпича и трухлявых досок. Не было хода ни в печи, ни под мусором. Может, плохо искали…
Окурок, коротко прошипев, потух в луже, Юрий Григорич уже повернул в переулок — но краем глаза выхватил какое-то движение со стороны погоста. Резко развернулся: на границе света в лабиринте могильных оград что-то двигалось. Машинально посмотрел на часы: начало четвертого.
Быстрым шагом, почти бегом — туда. Вот калитка. Тропинка. Масляно поблескивают лужи, шелестят клены. Да, так и есть: в глубине, метров, наверное, двадцать — высокая фигура.
— Стой! — грозно прокричал Юрий Григорич.
Фигура нырнула за памятник.
— Стоять, сказал! — вошел в азарт Юрий Григорич.
Шлепая по размякшей глине, оскальзываясь на листьях, прыжками понесся меж могил, на бегу доставая нож.
— Стоять, сука!
Неизвестный послушался, встал. Только смутный силуэт — фонари сюда не добивают. Высокий, метра под два. То ли в плаще, то ли в шинели.
— А ну, быстро ко мне! — скомандовал Юрий Григорич, подлетая.
И тут же над ухом остро вспыхнуло, понеслась навстречу решетка, блеснул на черноте гранита эмалевый овал фотографии. А дальше, за плитой, в платке и своем любимом демисезонном пальто, стояла тетка Ульяна, какой Юрий Григорич ее…
