…порыв сорвал с креста ворону, протащил несколько метров, но птица пересилила ветер, сумела встать на крыло и с раздраженным криком заскользила наперерез потоку. Через кладбище, полускрытое колышущимися кронами берез. Через разрезанный рыжей лентой дороги луг, в центре которого червем извивался ручей в ложе из камышей. Туда, где противоположный берег круто взмывал вверх, упираясь в огороженную балюстрадой полукруглую площадку, аллею, обсаженную ровными рядами тополей. И дальше — к трехэтажному особняку с жестяной, исчерченной ребрами швов крышей.
— …так что ничем помочь не могу, сами понимаете, — покачал головой директор.
— Да понимаю, конечно, — вздохнул капитан Сапегин. — Но все-таки, если не против, я бы поговорил с охраной.
Сапегин пришел в детский дом один, Федоров отказался, взял на себя разговор с деревенскими. Капитан тогда посмеялся над коллегой, а теперь понимал, что участковый, оказывается, оказался хитрее. Сидел напротив него директор, Николай Васильевич Шубин. Типаж — престарелый профессор-чудак из советского фильма. Щуплый, лысый, румяный и, судя по ряду признаков, не совсем физически здоровый. Нервничал, защищая детей. При разговоре наклонял голову, словно прицеливался боднуть собеседника, — и тогда очки в массивной коричневой оправе угрожающе свешивались с тонкого хрящеватого носа: вот-вот упадут. Директор постоянно поправлял их резким, точным ударом пальца по дужке. И ведь, что главное, вопросы задавал острые, прямые.
— Вы что, правда подозреваете кого-то из моих ребят? — Морщинистые щеки тряслись от возмущения.
— Господи, да никого я не подозреваю! — Сапегин не выдержал взгляда, отвернулся. — У меня нет фактов, понимаете? Работа такая: ходить и задавать вопросы. Покажите мне преступника — я его арестую. Без вопросов. А если нет такого — тут уж приходится вынюхивать. Вот вы бы на моем месте что делали?
Шубин на секунду задумался, придвинулся к столу. Машинально выровнял большую чернильницу на мраморной подставке.
— Я бы? Ну, знаете… наверное, нужно дать описание иконы во все антикварные салоны?
— Точно, — согласился Сапегин.
Директор наклонил голову и ткнул блестящей лысиной в направлении капитана:
— Предупредить таможню, чтобы не вывезли за рубеж!
Лысина у директора была гладкая, весело поблескивающая, как новогодняя игрушка.
— Правильно, — согласился Сапегин. — Вам бы к нам, с таким знанием матчасти.
За спиной директора, на стене, висели крупные фотографии в рамках. Судя по подписям, выпускники детдома. Фотографии советского периода, это было видно по каким-то неуловимым чертам: то ли стилистика, то ли одежда, а может быть, и даже скорее всего, сами выражения лиц: и мужских, и женских. Чем-то они отличаются от современных. Сапегин поймал себя на том, что всерьез пытается это понять. И вроде бы понял: сейчас люди на фото смотрят перед собой, а раньше все будто бы разглядывали что-то вдали.
