Правда, в конце грандиозного сочинения всплывает идея загробного воздаяния за добродетели, которая в какой-то мере должна бы скомпенсировать явно существующую в идеальном обществе угрозу неизбежного выдавливания в несправедливость тех, кто призван оберегать справедливость. Но на фоне вышесказанного это выглядит слабым утешением.
Посмотрим, что предлагает в этом же смысле едва ли не два тысячелетия спустя Томас Мор.
Предлагает он на удивление мало. Хотя его Утопия в мелочах, быть может, наиболее разработана (указано, например, даже то, как и в каком порядке следует расставлять люльки с младенцами во время общих трапез), проблема мотивированности непосредственных управленцев, судя по всему, вообще не представлялась Мору значимой.
«…Весь остров — как бы единая семья».
«…Пребывание на виду у всех создаёт необходимость заниматься привычным трудом или же благопристойно отдыхать».
То есть побыть наедине с собой, обдумывая былые ошибки и будущие действия, полюбоваться природой в одиночестве, помечтать о любимой или, па худой конец, спокойно поразмыслить о том, почему яблоко падает вниз, и в итоге открыть закон всемирного тяготения, в идеальном мире просто немыслимо.
И напрямую об управленцах:
«Кто хочет обманом получить какую-нибудь должность, лишается надежды на любую. Живут утопийцы в любви, оттого что должностные лица не надменны и не страшны; их называют отцами, так они себя и держат. К ним относятся как подобает: почёт оказывают добровольно, а не исторгают его насильно…».
«…Если благополучие… и погибель зависят от нравов должностных лиц, то можно ли выбрать кого-нибудь разумнее тех, которых нельзя отвратить от чести ни за какую мзду?»
Отвратить утопических управленцев мздой от чести нельзя по очень простой причине:
«В других местах, если даже и говорят повсюду о благополучии общества, то заботятся о своём собственном. Здесь же, где нет ничего личного, утопийцы всерьёз заняты делом общества… Ибо в иных местах каждому человеку известно, что если он сам о себе не позаботится, то как бы ни процветало государство, он всё равно погибнет от голода; поэтому необходимость побуждает его прежде принимать в расчёт себя, а не народ, то есть других людей. Наоборот, здесь, где всё принадлежит всем, ни у кого нет сомнения, что ни один отдельный человек не будет иметь нужды, если только он позаботится о том, чтобы были полны общественные житницы».
Воспитание бескорыстия сводится вот к чему:
