— Гутя! — вдруг закричала Сузи и побежала в подъезд гостиницы. Грохочущая железом серая масса показалась со стороны площади Скобелева. Сусанночка заметалась у дверей, высокий каблук зацепился за край тротуара, и она упала лицом на асфальт, вытянув вперед руки.
Ночное дежурство в доме у Петровских ворот начинали доктор Кан и студент Соболевич. Соболевич взял с собой лекции по церковному праву. Это был обстоятельный и серьезный молодой человек. Доктор Кан был молодой врач без практики. Его мало знали в доме, он был беженцем из Варшавы.
Дежурство проходило благополучно, но в шестом часу утра Иван Константинович, еще не совсем проснувшись, услышал на площадке лестницы довольно громкие голоса. «Не обращайте внимания», — сказал он себе в полусне и сделал вид, что не слышит, как пробежала в коридор Варенька. Она возвратилась и, угадав хитрость мужа, сказала, точно не заметив, что он лежит с закрытыми глазами:
— Непостижимо, за доктором Каном пришли из соседнего дома.
Иван Константинович открыл глаза.
— Рожает жена истопника, и поблизости нет акушерки.
— Нашла время, — мрачно сказал Иван Константинович.
— Прибежала женщина в оренбургском платке, идти в этот ужас… Разумеется, он пошел, но родные в отчаянии.
— Чьи родные?
— Его, разумеется. Вообще я не очень люблю евреев, но он, кажется, симпатичный.
Между тем доктор Кан и женщина в оренбургском платке, держась поближе к домам, шли по переулку. Сырость утра и серые тени уже лежали на стенах и крышах, но выстрелы слышались чаще и явственнее, особенно раздирающий уши треск трехдюймовых. Два всадника ехали по бульвару, держали наганы на взводе и поглядывали в окна верхних этажей. Один молча потянул повод, и лошадь стала поперек мостовой.
— Я врач, — сказал доктор Кан, — эта женщина ведет меня к роженице в доме номер десять, — и он тряхнул ящиком с инструментами.
Всадник молча потянул повод, и лошадь, перебирая копытами, тихо пошла вдоль тротуара. Кан и женщина постучались в ворота. Цепь загремела и упала. Доктор Кан осторожно спустился по скользким ступеням в подвальный этаж. Это был полутемный каменный лабиринт. Сухой воздух и ржавый запах железной топки царапал горло. Всюду была жирная каменноугольная пыль. Кан увидел перед собой узкую некрашеную дверь и комнату без окон. Электрическая лампочка светила прямо в жестяные лики икон и разноцветные, вырезанные из бумаги фестоны, бедное украшение божницы. Доктор Кан увидел железную кровать и пирамиду подушек — пустую, несмятую кровать. Человек с темным или покрытым копотью лицом сидел на табурете и бессмысленно смотрел в угол. На тюфяке, положенном прямо на пол, лежала женщина. Влажные от пота пряди волос спускались на глаза. Она вскрикивала, стонала, не разжимая губ, и корчилась, царапая пол ногтями.
