Наконец Кадри расплакалась, пересчитала все свои благодеяния, оказанные хозяйству, и пригрозила завтра же уйти, если с ней будут так обращаться.
— Еще не хватало, чтобы меня, старуху, позорили перед всем народом из-за какого-то теленка! — закончила она.
Теленок тем временем терся боком о стену и жалобно мычал.
Бедный Пунюшка! Завшивел потому, что бедняцкое хозяйство не смогло его прокормить! Бедный Пунюшка!
5
После крестин хозяйка принялась лечить Пуню. Уже до этого какая-то женщина научила Ээву: нужно смешать сметану с порохом, добавить сок из стеблей кувшинки, слабый раствор мыльного камня да еще керосину и этой мазью мазать теленка.
Но Ээва помазала только керосином, и через несколько дней вши пропали. Хозяйка была несказанно счастлива, и даже Кадри была довольна, что теленок так легко избавился от сглазу. Одно только было скверно: красивая красно-бурая шерсть Пуню исчезла вместе с насекомыми.
Теленок хворал целое лето, но к осени уже стал красивым бычком. Лечение и связанные с ним хлопоты еще больше привязали Ээвино сердце к Пуню. И следующей весной, когда маленький Юку уже научился ходить и пастушонок мог показать ему холеного, гладенького Пуню, сердце Ээвы встрепенулось от радости: небо благословило ее труды!
На третью весну Пуню уже стал «выкидывать штучки», как выразился пастушок. Бычок с диким ревом вылетал из хлева, а вечером, наевшись вволю на пастбище, размеренным шагом возвращался домой, тихонько мыча. И когда крошка Юку говорил: «Мама, слышишь, как Пуню поет!» — Ээве казалось, будто она попала в какой-то другой мир — так она была счастлива.
Когда той же осенью, к моменту уплаты аренды, опять была нехватка в деньгах, Яан сказал:
— Иба, я и в этом году возьму еще из твоих денег десять рублей.
Ээва только вздохнула:
— Бери с богом, авось, в будущем году Пуню нам все вернет! — И тут же добавила: — Ну, Яан, принести разве опять весной с мызы теленка?
— Что ж, хоть у нас и будет теленок от Пуню, можно, конечно, взять еще одного Пуню… Красивое животное!
Как счастлива была Ээва!
Наконец этот будущий год наступил. Пуню исполнилось уже три с половиной года — пора было его вести на базар для продажи. Ярмарка устраивалась осенью. Ээва все еще из своих рук кормила Пуню. Бычок был как мяч; красивый, круглый, крупный. Он был такой длины, что Яан иногда, смеясь, говорил: «Ему бы подставить под живот еще одну пару ног!»
В ярмарочный день хозяева спозаранку отправились с Пуню в дорогу. Хоть сначала он заупрямился, но, привязанный за рога к задку телеги, двинулся за всеми. Куда деваться! А сзади еще пастушок подхлестывал хворостиной…
