— Вот! — ухватил мать за руку. — Вот. Да, я не был в Тотьме, но это было в первый и последний раз, клянусь! И все равно, это лучше, чем смерть, да!
Автобус, на котором они должны были ехать в аэропорт, оказывается, столкнулся на шоссе с грузовиком.
…А через пару лет во дворе появился Димыч. Димыч ходил в черных, пузырящихся на коленях вельветовых штанах и в красных отечественных кедах. В руках он частенько держал магнитофон, изрыгающий смутную, невнятную музыку. Димыч был старше их, но не сильнее. Должно быть, плохо питался, курил с колыбели. Однако он знал, чего хотел, и был чудовищно упрям. Когда они играли на асфальтовой площадке в футбол, Димыч стоял снаружи, расплющив физиономию о железную сетку ограды. Он был похож на овцу, когда она отрывает морду от жвачки, чтобы произнести торжествующее: «Бэ-э-э!» На лице у Димыча от соприкосновения с сеткой оставался красный перекрестный след. Красноречивее продемонстрировать стремление к решетке невозможно, но существует некое необъяснимое обаяние решетки для отроков, не нюхавших ее. Димыч подчинил двор. Теперь они не играли в футбол. В магнитофоне Димыча дребезжали блатные песни. По вечерам они сидели в беседке. Бутылка портвейна или вермута гуляла по кругу. Выпивка делала их сильнее и смелее. Не страшно было бить морды цветущим взрослым мужчинам, которые, как объяснил Димыч, делятся на две категории: одни — сразу падают, другие — сразу бегут. Он учил, как ловчее зажимать в лифте девиц, пугать старух. Или, подпрыгнув в подъезде, снести ногой гудящий электрический счетчик — ишь, сволочь, чего-то еще там подсчитывает! Димыч как бы просеивал их сквозь незримое сито, пока наконец не запрыгали в сите самородки.
Димыч назначил сбор в половине пятого утра. Было лето. В синем предрассветном сумраке двор по-прежнему не ведал границ. Но уже иначе, чем в детстве. Тогда бесконечным казался мир. Нынче же бесконечной, точнее, непостижимой, казалась собственная жизнь. Никогда по своей воле не выходил он из дома так рано. Это потом главные события его жизни неизменно происходили на рассвете. Но, создавая людей, боги, как известно, позаботились, чтобы они не мучились прошлым, не знали будущего. В беседке тлели огоньки сигарет, точно летели сквозь судьбу трассирующие пули. Все были в сборе.
— Вперед! — скомандовал Димыч. — Дело чистое и верное.
Когда проходили мимо детской площадки, услышали скрип качелей. Девчонка раскачивалась смело, едва не делая «солнышко». Она была в белых тапочках и в каком-то нелепом балахоне с капюшоном.
