Я обернулась и увидела Нино. Она стояла позади меня и смотрела на фотографию. Я рассеянно отбросила ее на стол и даже не перевернула.
-- Я не спала всю ночь, -- сказала Нино.
-- Вы часто не спите по ночам, -- равнодушно ответила я.
-- Вы заплатили за месяц, -- сказала Нино, -- но я хочу, чтобы вы съехали на днях, сразу же, как найдете себе другое жилье.
Она стояла передо мной, толстая, в длинной ночной рубахе, в легкой кофточке, связанной старухой. Под глазами легла тень от бессонной ночи и пролилась на скулы. И мне сразу же захотелось ее утешить: "Ваш Гоги всю ночь просидел на моем подоконнике, а наутро ушел через дверь, даже не через окно..."
Я снова оглядела беседку: вздувшаяся от дождя клеенка на круглом столе, кресло Нино, стул старухи, глубокая тарелка -- и вдруг вспомнила:
-- Черешня!
-- Что? -- переспросила Нино.
-- Старая черешня, -- повторила я и, глядя на нее, засмеялась. -- Она застит свет в моей комнате, а вы каждое лето пускаете отдыхающих. Вам придется ее спилить.
-- Это не ваша комната, -- ответила Нино, вздрогнув. -- Это комната моего сына.
-- Я уеду завтра...
По дороге к морю меня догнал Егор. Мы заговорили точно так же, как раньше, пока между нами не встала ночь. Он рассказывал, как старуха по воскресеньям ездила в Ласточкино Гнездо, а потом состарилась и перестала ездить, но до сих пор хранит расписание катеров.
От тепла небо казалось мягким, бледно-синим. Его синева не резала глаз. Мы спускались с горы, и иногда из-за поворотов открывался вид на море. Море, напротив, казалось глубоко-синим, как будто бы с неба вся синева перетекла в него и осела на дне. Иногда по поверхности пробегали белые гребешки, это означало, что поднимается шторм.
За одним из поворотов показалась школа, обнесенная чугунной оградой. Школа стояла на холме, на самой его вершине, и ограда, скорее, окружала не школу, а основание холма. Перед входом почти у самого крыльца росли три сосны. Одна из них погибла. Ее иглы стали бурыми и густо засыпали ступеньки.
Мы прошлись по пустым коридорам мимо классов. Двери в классах были из двух половин с медными ручками. Я остановилась у прошлогоднего расписания, Егор встал напротив меня и, как всегда, глядя за мое плечо, приблизил свое лицо почти вплотную к моему и бегло прочел перечень предметов.
-- Это здесь тебя научили танцевать?
-- В спортзале, -- ответил он, и мне показалось, что ему стыдно.
Мы спустились в спортзал. В зале репетировала старая танцовщица. Ее фигура, обтянутая черным трико, смешивала в себе старушечью худобу и стройность балерины. Если всмотреться в балетные тела, то кажется, еще один шаг, и они будут стариковскими, и в ее случае этот шаг был сделан.
