Стучал, как и полагается, Сполох. Намотав на левую руку ремень с привязанным к нему металлическим бруском, он лупил по бруску короткой железной палкой. Звук получался пронзительный, от него дрожали холмы по ту сторону долины и метались птицы в голых кронах.
С неба сыпала пороша, точно пыль с залежалого полога. Растерянные общинники торопились к месту собрания, на ходу натягивая меховики и колпаки. Переговаривались хмуро:
— Из-за Жароокой, небось, трезвонит. Отмучилась баба, а нам хоть не ложись…
— Варениха всему виной. Ополоумела совсем карга старая…
— У Пылана, вроде, молодка есть на примете. Из Рычаговых. Уж он не пропадет…
— Эхма, выспаться бы путем…
Головня тоже шагал, тревожно сжимая и разжимая кулаки. Он-то знал, зачем вождь созывал собрание. Но держал язык за зубами. Таков был уговор. Его черед наступит позже.
Вождь сидел у ног сына и бесстрастно наблюдал, как смыкается, волнуясь, человеческое кольцо вокруг него. Жена его сидела отдельно, на краю косогора, постелив под себя оленью шкуру. Вид у нее был как у хозяйки дома, встречающей гостей: насупленный, деловитый, цепкий — будто не на собрание явились родичи, а к ней на семейное торжество, куда не всякого и пустят, а если пустят, то разделят гостей по важности — кого подальше от очага, кого поближе.
Отец Огневик явился одним из последних. Прошел меж раздавшихся в стороны общинников, уселся на принесенную Огоньком подстилку из песцовых шкур. Положил рядом посох. Дождался, пока Сполох прекратит колошматить, и спросил у вождя:
— Зачем собрал нас? Или дело неотложное?
— Как есть неотложное, — ответил тот, вставая. Откинул колпак, расправил плечи. Сполох положил к его стопам палку и брус, присел на корточки. — Есть у меня для вас, родичи, важное слово. Было у нас с вами условлено, что коли я — вождь, то мне не перечь. Было такое? — Он обежал взглядом лица собравшихся. Те закивали в ответ. — А раз так, то всякий, кто идет против моей воли, есть клятвопреступник и злодей. Так?
Сидевший в переднем ряду Светозар дернулся, что-то рыкнув. Темные космы его выбились из-под колпака, скрыв лицо. Огонек выкрикнул из-за его спины:
— Только на загоне. Здесь-то есть власть и поболе твоей.
— Воистину, — усмехнулся вождь. — Где ты там, Огонек? Покажись, бить не буду. — Под тихие смешки родичей Огонек недовольно наклонился вправо, выдвигаясь из-за Светозарова затылка, затем вернулся в прежнее положение. Вождь хмыкнул. — Чтоб мне оглохнуть, если ты не прав: община — всему голова. К ней-то и обращаюсь теперь. Что говорил мне Отец Огневик при избрании? Боги, говорил, на небе, а вождь — на земле. Как над богами властна одна судьба, так над вождем властна одна община. Было такое? Слово вождя — закон. Прокляните того загонщика, который не подчинится вождю. Это — твои слова, Отец Огневик. Я помню их. А помнишь ли ты? Проклял ли ты зятя своего и внука, а заодно — и дружка-костореза, за то, что они отказались идти вслед за мной?
