Я тихо про себя заплакала от смеха.
– Скажи уже, чему ты смеешься, – пихнула меня в бок Рика.
– Если скажу – лопну, – выдавила я из горла, доверху наполненного смехом.
– Тс-с! – шикнула Бея. А потом заключила: – План остается прежним. Пока не выяснится ничего нового, он в силе.
И мы двинулись дальше в сторону елового питомника.
Свою собаку, этого пса по имени Кайтек, мне приходилось уже практически волочь. Его было жалко, и этим он нервировал. Почему именно мне досталась эта старая развалина? Кайтек прислонился к моим ногам. Теплое тело.
– Хм, та-ак, – размышляла Аннушка. – Тут можно немножко срезать.
Какая-то птица зачирикала что-то совершенно неуместное, похоже, утреннюю песню. Мы стояли затаив дыхание. Можно ли услышать воздух? А свет? А луну? Лесу тишина шла. Ему бы стоило носить ее по ночам.
– Будет быстрее, если пойти по учебной тропе рудника. Она, правда, немножко…
Можно ли услышать невысказанные мысли? Услышать, как они скрипят при торможении и охают на поворотах? Можно ли услышать, как подбирают слова? Опасная, нет, скользкая, нет, трудная, нет, особенная, нет, крутая…
– Она… Ну, там надо быть осторожным.
– Это не слишком опасно? – голосок Антонии пробрался во все уши и свернулся там калачиком.
– Не опасно, если соблюдать осторожность, – медленно произнесла Аннушка. – Та-ак, походная обувь есть у всех. И надо будет включить фонарики.
– Хорошо, куда идти? – спросила Бея. У нее походных ботинок не было, но кроме меня об этом никто не знал.
Аннушка включила свой фонарик, и луч света выстрелил между деревьями. Мы направили свои лучи туда же – раз, два, три… пока их не стало семь.
Мы двинулись.
– Ну, пошли, – сказала я Кайтеку. Он тяжело выдохнул и потрусил рядом. Мы свернули в лес. Некоторые конусы света дрожали. У Аннушки рука тоже слегка подергивалась, и это при том, что она лучше всех ориентировалась в этой местности. И если даже ей здесь было страшно, значит, бояться есть чего!
В лесу рельеф резко опускался. Сначала мы шли по растениям – по большим, старательно их топча, и по маленьким, которые покорно пригибались. Потом была тропинка.
– Осторожно! Корни! – предупреждение передавалось по цепочке от первых к последним. Я передала это Бее.
Она пыхтела за мной.
– Всё хорошо? – спросила я.
– Почти. Окей, – голос звучал недружелюбно.
Я направила фонарик вниз. Сеть корней сильно потерта походными ботинками. В некоторых местах корни истерты до ран, в других – отполированы до блеска, очень скользкие, если неаккуратно наступить. Потом дорога стала круче. Теперь корни не мешали, а помогали. Я бы и табличку не заметила, потому что мой фонарик постоянно был направлен вниз. На нее указала Аннушка.
