Я бы с удовольствием дослушала окончание этой фразы. И когда я, по-твоему, могла успеть всыпать яд ей в суп? И когда я, по-твоему, могла успеть подменить ей лекарства? И когда я, по-твоему, могла успеть что?..
Я не думала, что Иветта способна на что-нибудь подобное. Хотя бы потому, что у нее никогда не было хорошего плана, или потому, что она бы уже давно проболталась. Я не считала ее виновной. И вовсе не потому, что верила в ее доброту и моральные качества.
– Меня так выбешивает, что ты меня подозреваешь! Прям руки чешутся волосы тебе поджечь, что ли!
– Тогда я на тебя в суд подам, – скорчила рожу Бея.
– А ну-ка, все детки в лесном детском садике быстренько успокаиваются, – сказала Рика нараспев, как воспитательница. – Глубоко вдохнули, выдохнули. А то сейчас пойдете успокаиваться на корень ярости.
Но Иветта продолжала кипятиться:
– Кроме того, ты сама под подозрением. У кого тут из нас есть деньги? Это ведь ТЫ заплатила за билеты и бензин. Откуда у тебя эти деньги?
– Тебя это не касается. Они у меня еще раньше были.
Антония снова встала:
– Это же безумие какое-то – подозревать друг друга!
И снова села.
– Ты хочешь обвинить нас в том, что мы друг друга обвиняем? – ухмыльнулась Рика.
– Черт, да прекрати ты! – прошипела Фрайгунда. – Нам шут не нужен!
– В Средневековье что, юмора еще не изобрели? Или в чем проблема?
Глаза Фрайгунды не предвещали ничего хорошего.
– Я удавлюсь, если ты не прекратишь. Руки на себя наложу.
– Знаешь, я вообще-то тоже твои дурацкие шутки не переношу, – сказала Иветта, – но если Фрайгунда от этого задушится, то, пожалуйста, продолжай нести чушь.
Рика вдохнула.
Фрайгунда взяла себя за шею.
– Прекратите! – закричала Антония. Вскочила. Выбежала из туннеля, взобралась по лестнице и исчезла.
Иветта стала материться. Поток слов на «п» и на «б».
– Иди за ней! – сказала мне Бея.
Как приятно выбраться наконец из туннеля! Пусть Иветта там матерится, Фрайгунда душится, Рика шутит над всем этим, а Бея устанавливает новые правила. Нужно ли спрашивать разрешения, перед тем как душишься? И вообще, можно ли задушить себя? Я удалялась. Наверху было очень светло. Белое небо. Серебряный дождь.
Антония стояла всего в нескольких метрах от меня. А я уже было приготовилась за ней бежать. Умолять. Ну вернись, вернись, пожалуйста. Дождь же! Других аргументов у меня бы не нашлось.
Я к ней подошла. Впереди – одичавший питомник. Ярко-зеленая стена, по которой стекает вода.
Я могла бы спросить: «Почему ты убежала?» И она бы ответила: «Я убежала, потому что».
