– Дерьмо, – прокомментировала Иветта.
– Дождь, – поправила Рика.
Никто не засмеялся.
Я так и не научилась любить кофе, но все равно взяла кружку. Может, этот выброшенный кофе испортился? В каком же отчаянии надо быть, чтобы каждое утро опрокидывать в себя эту горькую жижу? Меня от него трясло. Правда, раз от разу все меньше. И уже, надеюсь, только изнутри. Может, это и есть тот самый эффект, от которого бодрит.
Антония сидела, прислонившись к стене туннеля, чесала Буги по светлому пузу и читала статью про нас. Рот у нее то открывался, то закрывался.
– Почему вы меня не разбудили? Опять я узнаю обо всем последней.
– Ты спала, – сказала я.
– Да, поэтому вы должны были меня разбудить.
– Ну не знаю. – Я отвернулась.
Антония читала дальше. Или все сначала. Статья не была уж очень длинной.
Фрайгунда сказала:
– Родители меня убьют.
– Меня из школы выгонят, – подала голос Аннушка.
– Это разорит фирму моей матери. И фирму отца. Он на них в суд подаст. На типов из газеты. Если против нас ничего нет, нельзя же писать такое дерьмо. Просто потому что Бруно что-то себе выдумал. Это клевета! Мы на него в суд подадим! Можно подать и групповой иск.
– Блин, да прекрати уже со своими судами! – сказала Бея. – Это же всё… – Она подняла руки и снова уронила их на колени. – Теперь нас ищут.
– Ты ж этого и хотела, – фыркнула Иветта.
– Нет, этого я как раз не хотела.
Антония встала.
– Эй! Инкен, может быть, умерла. А она сестра Иветты! – она показала на сестру сестры и снова села.
Две девочки пожали плечами. Мы же знаем, что мы ее не убивали. Значит, она все-таки должна быть жива.
А даже если и нет? То есть Инкен… никто ее не любил. Она заперла нас в сломанном сортире. Вместо ногтей у нее были когти, вместо глаз – щелочки, как у автомата для монеток, и смеялась она как тюлень.
– Она же не захотела быть моей сестрой. Пожалуйста, нет так нет, – сказала Иветта.
– Это ж неважно, хочет она или нет. Вы сестры, и все.
– Блин, Антония, у нас с ней общий отец. А он та еще сволочь! И, судя по всему, свой сволочизм он передал по наследству.
Некоторое время слышно было только дождь. Падающие массы воды.
А потом Иветта добавила:
– Я не верю, что она мертва.
– А что ты еще можешь сказать? Иначе было бы подозрительно. – Бея делала себе уже второй кофе. – Ты тут единственная под подозрением. Как сестра. И когда мы все были в умывалке, ты была с ней снаружи. Ты могла ей что-нибудь дать.
У Иветты распахнулись глаза и рот:
– ЧТО ДАТЬ? Это же чушь! Вы же все ее видели. Она стояла в луже и вопила. Со своими кошками. А я ушла вместе с вами. И когда я, по-твоему, могла успеть?..
