Мы с Аннушкой засмеялись.
– Я поняла. Перестаньте!
– Но его действительно нет, – сказала Аннушка.
Лесу по этому поводу сказать было нечего. Он на многие темы молчал. Я нашла клеща, вытащила его пинцетом и подожгла зажигалкой. Мы уставились на шипящее насекомое. Скоро от него остался лишь пепел. Минута молчания, потом Аннушка заговорила дальше.
– Деда после развала ГДР как подменили. Раньше он любил произносить длинные речи, а тут совсем затих. И, пока он мог ходить, не сидел еще в инвалидном кресле, он очень любил гулять с нами по лесам. Со мной и моим братом. А с появлением инвалидного кресла стал совсем странный. Сначала еще рассказывал страшные истории, а когда моя мать ему это запретила, практически совсем перестал разговаривать. Его последние слова – «штольня Фридриха Энгельса». Это название одного туннеля.
– Твой дедушка умер? – пискнула Антония.
– Нет, с чего ты взяла?
– Ну, ты же сказала, что это его последние слова.
– Да, это он повторяет уже пару лет, только вот это. Штольня Фридриха Энгельса. Знаешь, кто такой Фридрих Энгельс?
Двенадцатилетняя девочка мотает головой.
– Соратник Карла Маркса. Знаешь, кто такой Карл Маркс?
Двенадцатилетняя девочка снова мотает головой.
– Соратник Фридриха Энгельса. – Аннушка засмеялась. – Ты по истории не очень-то, да?
Я закончила с Буги, отпустила ее бегать и подозвала к себе Кайтека. Положила его у себя между ног и начала исследовать его шерсть, слой за слоем – от черного к коричневому, от коричневого к бежевому, от бежевого к белому. Кожа у него была розовая.
– А почему он говорит «штольня Фридриха Энгельса»? Это этот туннель так назывался? – подтолкнула я разговор.
Аннушка не знала:
– Может быть, и этот. Вполне. У многих туннелей были потом коммунистические названия.
Я попыталась вспомнить… На информационных щитах учебной тропы про это ничего не говорилось. Ничего про «штольню имени Эрнста Тельмана» там не было.
У Антонии снова в попе зачесались вопросы. Она заерзала и закривлялась.
– Но… – сказала она, – я думала… – сказала она, – ну, я, конечно, в истории не очень, но ведь коммунизм был гораздо позже, чем начали добывать руду, так ведь?
Аннушка покачала головой и улыбнулась мягко, с каким-то бабушкиным выражением.
– Нет, деточка, горные разработки были всегда. И сейчас есть. Во времена ГДР русские добывали здесь урановую руду.
Антония встала. Огляделась.
– Здесь есть уран? Мы сидим на уране? Может, он в туннеле остался? Уран? Это же радиоактивно! У него же излучение!
