— Не тревожься! — усмехнулся Бардошин сатирически, полный неясных угроз. — За мной не заржавеет. Придет время, сквитаюсь. И проценты не пожалею, — бахвалится он.
— Как же ты говорил, что с лестницы свалился? — ловит его Павел Ревмирович.
— Говорил? Зачем тогда спрашиваешь? — перестает улыбаться Бардошин. — Выходит, с лестницы свалился.
Павел Ревмирович, сам не зная почему, прекращает этот разговор, перекидывается на общие темы. А там на Сергея:
— Надоело Сергею Васильевичу разную не заслуживающую внимания мелочь под микроскопом разглядывать, за глобальные проблемы взялся. Экология! Макромир! Сохранение окружающей среды! — трещит Павел Ревмирович. — Земля, воздух и вода!.. Мне и пришла идейка: может, горы тоже в Красную книжицу включить? Чтобы уж никто и ничего. Как, Сереж, насчет гор? В частности, с этой стеночкой? Сдается мне, наш главный скалолаз умучен своими подвигами, ему бы поспать парочку суток… в изоляторе. Может, обойдем по низу? Как рекомендовали. Оставим для потомков?
— То есть почему оставим? — Небрежную Жорину вальяжность как ветром сдуло. — Да я ее зубами, если хочешь знать! На зубах влезу. Я только из-за стенки вернулся. Был бы у меня этот траверс с первопрохождением… Ты нюни свои брось.
Сергей смотрел на укрытый тенью мрачный силуэт. Трудный орешек. Орешище! Хорошо, Жорино стремление не угасло. Будем надеяться, утренняя расхлябанность пустое. Мысли не допускает, что стена не удастся. Чего-чего, а самолюбия хоть отбавляй. Зимой, помнится, перестал звонить, вообще как в воду канул, даже на тренировки не являлся. Уж потом Регина объявила, что обидели его. Да, на день рождения они с Региной были приглашены. В ресторане Дома кино торжество имело место быть. И почему-то не пошел. Не лежит душа… Тем более должен быть внимателен. Предельно внимателен и терпелив.
И — о Регине. Опять о Регине. И опять не оправдаться пытаясь, не объяснить даже, но непременно доказать выстраданную свою правоту.
Вернулся из командировки. В поезде мечтал, как будет дома. Звонил из Архангельска, выступлений у нее нет, весь вечер проведут вместе. Намыкался за полтора с лишним месяца по домам колхозника, по общежитиям в леспромхозовских поселках. Наденет серые вельветовые брюки, свежую, слегка отдающую лавандой рубашку; мама, конечно, приготовила жаренную в тесте индейку, пироги — всякий раз, когда возвращается, мама должна устроить маленький лукуллов пир. Он расскажет… Ведь победа, пусть не окончательная, не с разгромным счетом, выражаясь спортивным языком, и все же. А то произносят высокие слова, будто ни к чему не обязывающий ритуал совершают. А он возьми и продемонстрируй свои таблицы. Цифрам верите? Вот вам цифры, страшные!..
