Натуральная горечь рвалась у него из груди, самую малось, быть может, подогретая алкоголем, но неподдельная; и я подумал - нет, не пьяный кураж. Достала мужика ситуация крепко. Пошёл бы, и впрямь.
- Верю, - кивнул я. - Только теперь, Тарас, этой полосе конец. Вины твоей тут не было и нет. И у тебя теперь летун, который возвращается.
Пока механик испуганно плевал через левое плечо и искал дерево, чтобы по нему постучать, я допил-таки спирт, который медленно выдыхался в моей кружке. Может быть, зря. Если бы я этого не сделал, я, наверное, не задал бы следующий вопрос. Но градусы наконец, как-то вдруг ударили мне в голову, закружились там хмельным хороводом, и когда вернулся Тарас, сумевший всё же найти среди скопища оцинкованных ящиков один деревянный, я спросил:
- Сколько их было у тебя?
- Что? - он непонимающе помотал головой.
- Сколько, говорю, их было? Летунов твоих? Сколько?
Не знаю, какой ответ я ожидал услышать. Но явно не тот, что прозвучал.
Тарас облокотился обеими ладонями на хлипкий столик, который от этого пошатнулся и издал протестующий взвизг, и несколько долгих мгновений изучал меня пристально и оценивающе, словно понять хотел, что кроется за моим вопросом. Вот такой-то взгляд, тяжёлый, действительно кажущийся недобрым, небось, и спровоцировал когда-то рождение злого прозвища.
Потом механик снова вытащил канистру. Не спрашивая, наплюхал в обе кружки.
- Помянем, - произнёс он, по-прежнему стоя. - Выпьем за упокой. Летунов моих прежних. Земля им пухом.
И только когда обжигающая жидкость миновала глотку, горячей тяжестью легла в желудок, Тарас сказал:
- А было их, человече, двенадцать душ.
***
В казарму я возвращался на нетвёрдых ногах, борясь с ощущением неожиданно уплотнившегося, сгустившегося воздуха, который приходилось проталкивать в грудь неровными, судорожными глотками. Тарас под конец наших посиделок много суетился, предлагал проводить, даже порывался уложить меня спать прямо в своей подсобке. Обещал всё утрясти с дежурным. Я отказался. По глупости, наверное. Я пожалел об этом сразу, как только вышел из ангара. Но что сделано, то уже сделано, и я двинулся в казарму, сосредоточившись на том, чтобы идти по возможности ровно.
Барак встретил меня духотой и гулом возбуждённых голосов. Причину возбуждения я понял не сразу, с трудом напрягая затуманенные алкоголем мозги. Оказалось, с одного из сегодняшних вылетов - уже после того, как мы с Тарасом "зашились" в подсобке - не вернулись двое "охотников". "Утка" уцелела, большого пуска не было. Видимо, поработали из ручника - наверняка по наводке наблюдателя, так просто попасть в бифлай при его скорости практически невозможно. Разве что случайно, но не два же раза подряд. Завтра планируются вылеты в тот район, будем искать гнездо наводчика. Это, пожалуй, посложней, чем вычислить ракетную установку. Аппаратура у наблюдателя, скорей всего, современная, "шума" не создаёт. Откуда они её только берут?
