Вдова села | страница 9
Может быть, именно это обстоятельство заставляло мать трудиться, не щадя себя? А кроме того, раз уж мы появились на свет божий, она хотела сделать нашу жизнь легче, чем ее собственная. Она работала до седьмого пота и нас тоже не жалела. Пока мы были детьми, она нас берегла, в деревне существовал неписаный закон: детей нельзя заставлять работать, иначе они вырастут хилыми. В деревне презирали тех женщин, которые брали маленьких детей из приюта и заставляли их гнуть спину на себя. Когда мы были детьми и, возвращаясь из школы, промокали до костей, мать сразу же укладывала нас в постель, готовила горячий чай с сахаром, который тогда стоил очень дорого. Но границу детства в деревне тоже определяли по своим законам. Десятилетний ребенок считался уже взрослым, мог пасти коров, в течение целого дня полоть виноградник, мог выполнять различные поручения типа «подай-принеси» весь день. В десять лет я пасла коров, а когда мне исполнилось двенадцать, старшие на целый день взяли меня с собой мотыжить. Я уже училась в средней школе, но была хилой, худой девочкой с тонкими, птичьими костями; я переболела всеми мыслимыми детскими болезнями, кроме того, у меня два раза было воспаление легких и два раза плеврит, вообще каждую весну и осень я болела. Мотыжили мы на июньском солнцепеке твердую, сухую, глыбистую землю, на которой рос картофель, а мне никак нельзя было отставать от остальных. Никто не говорил мне об этом, но я знала: отставать нельзя. Таков еще один деревенский закон: в работе нельзя отставать от других. И я мотыжила вместе со всеми, в том же темпе целый день. Ладони мои покрылись пузырями мозолей, ныла поясница, а голова раскалывалась от боли. К вечеру, когда до конца работы было еще довольно далеко, я почувствовала: больше не могу. Я уже не ощущала боли в руках, в голове, в пояснице, я вообще уже была не способна чувствовать боль, просто поняла, что больше не могу, что я сейчас лягу и умру, потому что больше работать невозможно, это уже за пределами моих сил. Но было нечто сильнее жизни и смерти: закон. Отставать нельзя! Я отошла на соседнее поле, где росла кукуруза, уселась на землю, меня вырвало. Я немного подождала, пока перестанет кружиться голова, и тогда услышала голос брата. Остальные уселись рядком, поджидая меня. Старший брат сказал:
— Нечего удивляться. Ей ведь всего двенадцать.
Мне стало так жалко себя, что слезы хлынули из глаз. Напрасно пыталась я проглотить их, стереть со щек, старалась не зарыдать навзрыд, моих слез никто не должен был увидеть. Наконец брат крикнул: