Жофия испытала жгучую ненависть к свекрови. Раззвонила на весь свет. Будто позор — если это угодно считать позором — ложится только на невестку, а ее не касается! Выходит, для этого она после смерти сына держала невестку за юбку, стерегла ее! Хрычовка старая, совсем из ума выжила! Будто покойнику не все равно, чем его жена занимается!.. Да и вообще, с какой стати на селе решили, что она смолоду должна заживо похоронить себя?! Нет и не может быть такого закона, который бы шел противу человеческого естества!.. Не по нутру им, что она выбрала Агоштона. А у нее и выбора-то не было, ведь ни один из местных ухажеров не спешил свататься… С Буркалихи, пожалуй, станется сдержать свою угрозу: чего доброго, в суд обратится или в опекунский совет. Нет, Жофия не боялась, что из-за Агоштона у нее отберут детей — права такого не имеют, да и она ни за что не согласится, но нервы, конечно, попортят. А нервотрепкой она уже и так сыта по горло.
— Худые вести не лежат на месте, — беспомощно развела она руками, — а село твое недалеко…
Что же теперь делать? Сходить на пару с Агоштоном к свекрови, повиниться перед ней, попробовать улестить ее?.. А может, вместе с ним наведаться на кладбище, к мужниной могиле?.. Выбрать субботний день, когда половина села на кладбище, могилы обихаживает. Пусть видят, что память о муже она блюдет, но ведь жить ей с живым, а не с покойником!.. Нет, от Буркалихи добра не жди, набросится на них с поливальной лейкой и прогонит от могилы — стыда не оберешься.
— А шоферы как отнеслись к этому? — спросила она.
Агоштон опустил глаза.
— Я не стал их испытывать, Жофика. Сдал ключ от шкафчика в раздевалке и — домой… Парни из бригады во дворе были, каждый своим делом занимался, и никто не спросил, куда и почему я ухожу…
— И что же теперь будет? — подавленно спросила Жофия.
— Поищу работу в другом месте.
— Где?
— В Пюшпёкваре, где же еще!
— Я пойду к председателю, — надумала Жофия. — Наверняка это случилось без его ведома.
— Не надо, не ходи, Жофика, — в голосе Агоштона слышалась только усталость, но не протест.
По пути с работы заглянул коренастый здоровяк Амбруш, водитель из бригады Дяпаи. Предлог был тот же, что и прежде: «Не надо ли чего, Жофика?»
Жофия встретила его радостно и едва ли не с чувством благодарности, провела на кухню, где Агоштон приводил в порядок растрепанные детские книжонки, пригласила сесть и выставила вино в синем кувшине. Поставила стаканчики себе и Агоштону. Амбруш опрокинул янтарное вино, которое он же сам и привез в этот дом прошлой осенью.
