и др.
Аналогично в апреле 1915 года ситуацию оценивал и генерал По, инспектировавший войска в Галиции (Львов, Перемышль). Он отмечал высокий боевой дух армии, дисциплину, её хорошее оснащение и обмундирование, высоко был оценён и командный состав: генералы Янушкевич, Данилов, Иванов, Брусилов, Великий Князь Николай Николаевич. По утверждал, что русские провозгласили «священную войну» против немцев, и эта идея пронизывает всех: от командующего до последнего солдата. Существенным недостатком отмечал плохое состояние железнодорожной сети, и, как следствие — снабжения, но смягчил это «находчивостью русских», которые в этой ситуации сумели проложить вторые пути для однопутных линий. В то же время, По подвергал критике мнение, сложившееся о русской армии в прессе и французском обществе: он утверждал, что она вовсе не «дорожный каток», как это принято считать, но армия, ведущая войну на истощение. Бесконечность человеческого ресурса даёт ей возможность «истощать противника, не особенно истощаясь самой»[77].
Майор Ланглуа уверял Париж, что император Николай сохранил безупречный моральный дух и на протяжении всего 1915 года фиксировал это наблюдение. «Солдат полон решимости вести войну до конца», неудачи его, солдата, не огорчают. «Моральное воздействие отступления в Галиции практически нулевое», страна единодушна в своей ненависти к германцам, кроме, разве что, Петрограда, и, побуждаемая «восхитительным чувством патриотизма», готова идти за руководством своей страны. Обращаясь к вопросу о политической жизни в России, Ланглуа писал, что «императорская дума получает все большее влияние, фундаментальные реформы будут осуществлены». Оптимизм офицера связи сохранился и к концу 1915 года: оценивая моральный дух армии в положительном ключе, он утверждал, что необходимо грамотно, в коалиционном духе, согласовать взаимодействие французов с генералом Алексеевым. В целом, действия командующих на фронтах не подвергались им критике и вообще какой- либо рефлексии, зато пристально отмечались все перестановки в верховном командовании. Ланглуа неоднократно беседовал с Брусиловым, Рузским, Алексеевым, Радко-Дмитриевым, и всякий раз направлял во Францию их оптимистичные уверения в дальнейших неизбежных успехах на фронте, и сообщения об их преданности Антанте. Серьёзно воспринималось лишь проблема снабжения армии (о которой Ланглуа всякий раз старались напомнить), в зависимость от которой ставился успех операций, а также политические пертурбации в правительстве и закулисье военного руководства.
