— Теперь у кого одна ошибка, поднимите руку!
Щеки Эруа пылали.
Учитель собрал тетради по арифметике. Взглянув на Эруа, он сказал:
— Постарайся писать цифры поотчетливее, мальчик. И пользуйся линейкой, когда линуешь тетрадь… Кстати, в следующий раз не забудь поменяться тетрадями. Понял?
— Да, сэр.
Дети за ближайшими партами улыбались и вытягивали шеи, стараясь не упустить ни одного слова.
— Выньте тетради по письму.
Учитель указал на доску.
— Вот перед вами слова «громко» и «лаять». Интересно, кто из вас может употребить оба слова в одном предложении? Но прежде всего, что такое предложение? Поднимите руки!
Эруа смотрел, сколько рук поднялось. Он знал, что мистер Скотт не спросит его, поэтому поднял руку, чтобы показать всем, что он тоже знает.
— Энни!
— Предложение — это когда слова, взятые вместе, образуют смысл.
— Правильно. Ну а теперь кто соединит «громко» и «лаять» в одно предложение?
Учитель направился к печке. Оглядывая учеников, изучая их лица, он обычно ставил ногу на приступку парты, за которой сидел Эруа. Делал он это по рассеянности, и дети всегда с интересом ждали этого момента.
— Ну смелее, неужели никто из вас не может придумать подходящее предложение…
В классе водворилась внезапная тишина. Все смотрели не на учителя, а на его ногу. Это смутило мистера Скотта, и он тоже посмотрел вниз. Эруа, вынув из кармана носовой платок, усердно начищал им башмак учителя.
Раздался взрыв смеха. Дети в дальнем углу вскочили с мест и кинулись смотреть.
Мистер Скотт поставил ногу на пол.
— Эруа, носовой платок предназначен не для этого, — сказал он.
Все утро, на каждой переменке и даже за завтраком Эруа слышал, что ребята из его класса рассказывали ребятам из других классов о том, как он начищал своим носовым платком башмак учителя. Они неизменно подчеркивали, что сделал это Эруа, а не кто-нибудь другой, чтобы кто чего не подумал. И то один мальчик сказал:
— Эх, мне бы такую штуку отколоть!
На что ребята поспешили ответить:
— Но это же был Эруа. Знаешь, Эруа Уилсон…
— А, — сказал мальчик, — понимаю.
Эруа это доводило до бешенства, у него так и чесались руки поколотить их всех. Ну ладно бы еще европейцы, от этих белых злюк можно всего ожидать, но он не мог понять, почему к нему за последние недели изменили отношение и маорийцы. Он подозревал, что это исходит от их родителей и связано со слухами, будто он ворует деньги из молочных бидонов.
И он задумал отомстить. Он пошел в магазин, купил плитку шоколада и мороженое с вафлями и с небрежным видом вернулся на школьный двор, смакуя на ходу свои лакомства и стараясь изобразить на лице максимум удовольствия. Ни у кого из школьников не водится столько карманных денег, сколько у него — говорил весь его вид. Отец всегда давал ему полкроны, а то и целую крону. Он облизывался и причмокивал, расхаживая по школьному двору от одной кучки ребят к другой, но все его усилия пропадали даром. Никто не попросил у него даже кусочка шоколаду. Мельком взглянув на него, ребята продолжали играть в камешки. Он слышал, как кто-то из них пробормотал: «Молочный бидон».
