Саалама, руси | страница 36
— Ну и слава Богу! Куда ей еще рожать?! Она пришла к нам, она сама этого хочет!
От заявления девушки мужчина пришел в негодование:
— Да мало ли чего она хочет! Ты что, не понимаешь: если про это узнают, исламисты ее убьют! И тебя заодно!
Спор обещал быть жарким, оба начали горячиться.
— У нее двенадцать детей! Ты что, не видишь, в какой нищете они живут?! Они голодают, умирают! Пойми ты, с нее хватит!
В глазах мужчины на секунду мелькнуло понимание и даже сочувствие. Но только на секунду. Он тут же взял себя в руки, коротко отрезав:
Ты не имеешь права.
— А я тебе не о праве. — На щеках Ливанской выступили красные пятна. — Это ее жизнь, и я пытаюсь ее продлить. Они ничего не узнают.
Этих женщин было так много, бесконечная очередь. Несчастные, больные, обездоленные. С десятком голодных детей на руках. Они смотрели на нее пустыми затравленными глазами, боясь открыть рот или взглянуть на одетую не по шариату врачиху. А эта пришла сама — решилась, попросила. В сравнении с тупым забитым стадом сомалийских женщин, ее мужество поразило Ливанскую. И девушка была готова отстаивать ее право оставаться человеком.
Муки наверняка видел в ее глазах упертую решимость, но в ответ только покачал головой:
— Узнают. Ты не понимаешь их психологию. Местные живут кланами. Вся ее семья знает о беременности. Она с ума сошла, если пришла сюда.
Ливанская в отчаянии сжала кулаки:
— Она на грани, неужели ты не видишь?! Я должна помочь!
— Чем ты ей поможешь, если ее зарежут через неделю?
— Чушь, — девушка мотнула головой. — По медицинским показаниям аборт можно сделать.
— Их нет!
— Значит, скажем, что есть.
— Что ты говоришь?! Да они не знают таких слов. Как ты будешь им объяснять?! На каком языке?! — Мужчина выдохнул и стал неожиданно мрачным. — Рита, это вера, они не против ее смерти, понимаешь? Для них это воля Аллаха.
Девушка открыла рот, чтобы спорить и яростно доказывать свою правоту, но неожиданно поняла, что ответить нечего. Ее аргументы, правильные и логичные, отступали перед суровой прямолинейной правдой ислама. Муки прав: они не поймут. Эти ограниченные дикие люди просто не станут ее слушать. С ними бесполезно разговаривать.
Спустя пару минут, девушка глухо выдохнула:
— Как я ей скажу?
Мужчина благодарно кивнул и дружески сжал ее плечо:
— Никак. Я сам скажу.
Он повернулся и направился обратно к дверям приемного, девушка поколебалась пару секунд, а потом медленно, нога за ногу, поплелась за ним.
Войдя в палату, врач аккуратно прикрыл дверь за собой и Ливанской и только после этого подошел к сидящей на полу женщине. Все это время та терпеливо ждала, по сомалийскому обычаю пристроившись у стены на полу. Она держала на коленях своего тощего уродливого ребенка и мерно раскачивалась, отчего черные босые пятки младенца колотили ей по боку. Увидев врачей, женщина встрепенулась и уставилась на вошедших. Ливанская посмотрела на нее и отвела глаза.