Так смеяться Ливанской не доводилось уже давно. Она безжалостно хохотала, а Муки сутулился и смущался. Глянув на это, девушка сжалилась и на ходу забросила ему руку на плечо:
— Ну ты дал!
Водила-сомалиец неприязненно на них глянул и отошел подальше.
— Да ладно тебе, не смейся. Тут все его жуют, — черные щеки Муки пылали со стыда. — Везут из Эфиопии и живут от самолета до самолета. Утром кат привезли — до вечера радость.
— А что, здесь есть аэропорт?
Муки утвердительно кивнул, охотно сменяя тему.
— Тогда какого черта мы на грузовике столько часов тряслись?
— Ой, лучше тебе не видеть этот аэропорт.
Они, раскачиваясь, как пьяные, шли по дороге, смеялись и обнимались. В полумраке поблескивали радужки очков добродушного Муки. Дневная жара спала, и идти по холодку, без платка, чувствуя затылком ветерок, было удивительно приятно. В бараке их ждала стряпня Азиза, а на следующей неделе из Могадишо должна была прийти машина с медикаментами, в которой наверняка окажется пара ящиков новых шприцов.
И, может, даже перчаток.
26 ноября 2008 года. Среда. Сомали. Деревня. 14:30.
Муки вошел в смотровую случайно. Заглянул по своим делам, хмурясь и бурча что-то под нос, но, увидев Ливанскую, поспешно захлопнул за спиной дверь:
— Что ты задумала?!
Женщина на кушетке истошно заверещала по-арабски, прикрывая почему-то не тело, а лицо. На столе у окна, завернутый в тряпки, лежал крошечный черный ребенок. Он хныкал и сучил костлявыми кривыми ножками. Доктор не ожидал застать в приемном гинекологический осмотр. Таких пациенток брали только экстренных, остальных отправляли в Джамаме.
— Собираюсь сделать аборт. — Ливанская демонстративно спокойно открыла ящик, доставая завернутые в кипяченые бинты инструменты.
Муки глянул на черную женщину на кушетке, которая, закрыв лицо широкими рукавами, скорчилась и отвернулась к стене, и жестко схватил девушку за локоть:
— Пошли со мной.
По коридору он практически бежал, грубовато таща ее за собой, затем затолкнул в пустую складскую комнату и неожиданно яростно на нее напустился:
— Ты с ума сошла?!
— А что не так?! — она вызывающе вздернула подбородок.
Муки глянул на закрытую дверь и свистяще зашептал:
— Это не твоя работа.
— Ну и что? — девушка упрямо стиснула зубы. — Гинеколога у нас нет, а я знаю, как это делается. Муки, у нее небольшой срок, там два раза кюреткой[1] махнуть и все.
— Ты что — идиотка?! А если она после этого рожать не сможет?!
Ливанская впервые видела, как всегда спокойный, дружелюбный доктор вышел из себя.
