Стэн был со мной на протяжении большинства эпизодов, мягко успокаивая меня и взял на себя заботы о моих повседневных нуждах. Он напоминал мне о том, что на протяжении истории люди создали ритуалы, как и различные формы медитации, молитвы, пение мантр, танцы, битье в барабаны и много иных практик, для того, чтобы провести человека именно через такие переживания. Он говорил, что мне еще повезло и у меня это происходит довольно легко.
Но, тем не менее, мне никогда не приходилось испытывать ничего похожего на то, что происходило со мной, хотя я интуитивно знала, что Стэн прав: все это, каким бы пугающим и сбивающим с толку ни казалось, было, в сущности, сакральным периодом внезапного расширения сознания. Так или иначе, несмотря на страдания и замешательство, я ощущала позитивный потенциал этого опыта.
После пяти дней привычная реальность стала возвращаться ко мне, и я начала постепенно выплывать из того, что назвала темной ночью души; я уже больше не была во власти видений и переживаний этих дней и стала испытывать интерес к своим повседневным делам, принимать ванну и рыться в холодильнике в поиске какой-нибудь еды. Это не означало, что то, что со мной происходило, полностью завершилось, но я смогла наконец в той или иной степени нормально функционировать. Хотя на протяжении нескольких последующих месяцев ощущения дрожи в теле от прохождения энергии и экстремального физического напряжения, периоды подъема и спада интенсивных эмоций, а также видения периодически повторялись. Попытки вести "нормальную" повседневную жизнь были затруднительными, так как у меня было такое ощущение, будто нахожусь одновременно в двух мирах: в мире повседневной реальности и в сложном, ярком мире моего бессознательного, в котором я так нуждалась.
Я начала чувствовать пользу от тех инсайтов, которые происходили у меня во время кризиса. Я поняла, что являюсь чем-то большим, чем просто физическое тело: у меня была также огромная духовная сущность, которая оставалась со мной все время, ожидая, чтобы я открыла ее. Понимая, что мой потенциал ограничен, я пришла к выводу, что задача моей жизни — очистить себя от тех ограничений, которые сдерживали проявление скрытых во мне возможностей. Конечно, я оставалась глубоко обеспокоенной формами процесса, происходившего со мной. Я поняла, что модель, предложенная Стэном, объясняла многие аспекты рождения, смерти и духовности, но она не могла описать полную траекторию этого процесса, те странные физические ощущения и весьма специфические видения, которые были у меня. Это пугало.
