Я набила желудок гречневой кашей с грибами, совершенно не чувствуя вкуса, проверила почту и прилегла отдохнуть. Заснуть не удавалось: впечатления прошедшей ночи и дня вертелись в голове, складываясь в странный пазл. Оборотень не хотел погибать и не дал погибнуть мне. А то, что меня давит чувство вины за совершенное им убийство, так это мои проблемы…Через открытый балкон доносилась какая-то надоедливая попса. Наверняка этот урод из дома напротив опять оставил свою «девятку» под окнами, авось сейчас уедет…
Я все же уснула – и проснулась от громкого лая. Макс успел выбраться на балкон и почуял соперника за звание первого парня на деревне.
– Макс! Фу! Плохая собака!
Никакого эффекта. Что за безобразие… Я вышла на балкон. Макс заходился злобным лаем, просунув нос между прутьями балконного парапета. Шерсть между лопатками у него стояла дыбом.
– Заткнись! Фу, негодная собака!
Внизу, под акациями сидел тощий рыжий пес и, вывесив язык, смотрел на разоряющегося Макса.
– Фу, я сказала!
Показалось, что опытный боксер врезал мне в солнечное сплетение. Это ненависть, волна едва сдерживаемой ненависти… Чтобы не упасть, я вцепилась в балконные перила.
– Мы тебя достанем, сука! И тебя, и щенков твоих!
Рыжий пес встал и потрусил к выходу из двора, по дороге остановился, задрал лапу на ближайшее дерево и оглянулся. Показалось, что он злобно улыбается – почти не открывая пасть, растягивая губы. Он взглянул вверх, на нас с Максом, и исчез из виду.
Макс уже хрипел от лая. Я наклонилась, чтобы ухватить его за ошейник, и едва успела отдернуть руку. Белые зубы лязгнули в нескольких миллиметрах от моего запястья. Макс тут же прошмыгнул мимо – голова опущена, хвост поджат – и метнулся в коридор. Теперь заляжет под кроватью у девчонок. Будет там отсиживаться до вечера, наказывая себя за попытку тяпнуть божество.
Так ли? Может, именно собачья преданная любовь не дала ему разорвать лису, которую он во мне почуял?
Я вцепилась в подоконник так, что суставы побелели. Чуть не упущено главное: мне объявили войну. Ненависть и жажда мести заставили противника проговориться – и у меня появился шанс. Но как ударить первой, если не знаешь врага в лицо? Кто они? Сколько их? Где они?
Наверняка это те, кто гнался за мной вчера ночью. Гурген мертв – значит, их осталось трое. Меня выследили и «вели» от поликлиники до дома, наверняка передавая от одного другому. Рыжего я запомнила. Тот, что шел по другой стороне улицы, наверняка тоже из этой компании. Есть ли у них кто-то в резерве? Сколько у меня времени? Никто не ответит. И надеяться можно только на себя.
