В затруднительной ситуации я всегда ищу подсказку в книге. Вот и сейчас принесла из кухни табуретку, влезла на нее и достала с самой верхней полки книжного стеллажа двухтомник Машковского. Сейчас мне мог помочь только этот давно устаревший справочник по фармакологии.
В углублении, тщательно вырезанном в блоке страниц первого тома, лежал пистолет – стандартный армейский «макаров». Во втором томе такое же углубление под обоймы. Все устроил Генка с обычной своей педантичной аккуратностью. И содержимое обоих томов тоже добыл он.
Тогда, в начале девяностых, мы только что не голодали. И не мы одни. Тетя Кшися стала навещать нас все чаще и чаще, подгадывая время то к обеду, то к ужину. Когда она, пряча глаза, попросила у меня «какую-нибудь старую Стефину кофточку – если тебе не нужно, Оленька…», я чуть не разревелась и отдала ей все вещи, что остались после бабушки. Кроме того самого лилового платья из неизносимого трофейного крепдешина и крохотной шляпки с вуалью, в которых я когда-то чувствовала себя настоящей принцессой. Давно, так давно, тогда все были живы и даже молоды.
Местные новости походили на фронтовые сводки, все в городе отлично знали, кто и какими методами делит между собой заводы и землю, дома отдыха неподалеку от «Столбов» и все остальное. А мы рассчитывали каждый рубль и везде ходили пешком. И я, и Генка хватались за любую подработку, но все это были гроши.
Поэтому я онемела, когда Генка протянул мне стодолларовую купюру.
– Откуда?
– Заработал.
– А подробнее?
– Оль, не допытывайся. Заработал – и все. Давай лучше подумаем, что купить в первую очередь.
Мне давно было известно, что означает такая интонация. Доктор Вернер принял решение. Dixi. Хау, я все сказал.
– Тебе в разведке служить надо, – попыталась я оставить за собой последнее слово.
– Я во сне разговариваю, ты же знаешь.
Да, я знала, что мой муж разговаривает во сне. И даже знала о чем. Во сне он продолжал оперировать. Если у меня и был повод ревновать, то к работе. И вообще, «кто не будет спрашивать, тому и не солгут». Нет, врать он не станет – просто не скажет ничего сверх того, что собирался. Шахтерское немецкое упорство… Он такой, какой есть, такого я и люблю.
– Хорошо, скажешь, если захочешь, а не захочешь, так и не скажешь…
– У всех жены как жены, а у меня психиатр…
– Сам выбирал. Сейчас поешь или после душа?
– После. Дашка спит?
– Да, еле уложила. Она хотела тебя дождаться. Я сказала, что ты на операции.
