Дора – адское пламя, чудовищное пекло, женщина-трактор. Она придавливает мужчин к стене, просто входя в помещение. Вита – сама нежность: она распространяет вокруг себя цветочный аромат и улыбается так, что со стариками случаются сердечные приступы. Вирджиния – не от мира сего, тихая мямля, непрозрачная пустота.
Дункан тоже не понимает, почему я вдруг увлекся ею. Не может понять. Он пытается найти сходство между Вирджинией и собой, а этого сходства нет. Он – гора, она – даже не подступы, просто равнина, поросшая травой. Як, мерно жующий сухостой.
Я без сожаления передал ее следующему по очереди, потом был кто-то еще, потом появился мистер Вулф, чужой человек, который полюбил ее обыденно, как мужчина должен любить женщину. Картинки в книжке. Герой на коленях. Рапунцель в башне.
Тут-то и кроется парадокс. С одной стороны, Вирджиния вынуждала вести себя по отношению к ней цинично. С другой стороны, ты не можешь ее забыть, потому что это Вирджиния. Ты просто не можешь выкинуть ее из головы и оставить там, среди простыней, в задней комнате мастерской Дункана Гранта. Дункан, Дункан, иди к нам. Не отзывается.
Имела ли Вирджиния хоть какое-то отношение к горе? Нет, никакого. Она не похожа на склон, не похожа на ступень, не похожа на спуск. Она просто существует в другой реальности. Однако она со мной. Просто мне кажется, что когда-нибудь это будет звучать гордо: да, я спал с Вирджинией Вулф, вы что-то имеете против? Это будет звучать расхлябанно жестоко и одновременно стильно. Вы говорите одну фразу среди огромного монолога, а люди запоминают только ее.
Точно так же, как эту фразу, все запоминали Вирджинию Стивен.
