– Разве ты не говорила, что наши клятвы ненастоящие?
Кайли спокойно встретила его напряженный взгляд:
– Притворяйся, пока это не станет правдой, не так ли?
Аристон взял свой стакан и сделал глоток:
– Итак, что бы ты хотела знать?
Она могла бы спросить его о тысяче вещей. Например, что сделало его таким высокомерным человеком с постоянной потребностью все контролировать? Откуда у него такие качества, которые заставляют его казаться таким чужим и отстраненным? Эти и другие вопросы могли хоть в какой-то мере пролить свет на его характер.
– Что случилось с ней, Аристон? – спросила Кайли. – Что случилось с твоей матерью?
Конечно, она имела право это знать, но вместе с рассказом о матери Аристону пришлось бы приоткрыть и часть его собственного внутреннего мира – то, что он предпочитал держать закрытым.
Он догадывался, откуда берет начало его отвращение к доверительным отношениям, но не хотел меняться. Он создавал правила, и, если кому-то они не нравились, тем хуже для них.
Даже Павлосу он ничего не рассказывал о том периоде жизни, который, словно подводная часть айсберга, был скрыт от чужих глаз. Особенно Павлосу, потому что защита брата стала его второй натурой, основным приоритетом. Но сейчас здесь была Кайли, его жена, и она ждала ответа. И это не совещание в офисе, где он мог бы закрыть любую нежелательную тему, и не вопросы любовницы, от которой он мог уйти в любой момент, если она стала бы слишком назойливой.
Здесь только он и она – женщина, с которой он связан по закону, поэтому Аристон не видел возможности избежать ответа.
– Моя мать оставила нас, – произнес он наконец.
Кайли кивнула с таким видом, словно он сказал, что лето в этом году было прохладным.
– Я понимаю… хотя обычно уходят мужчины.
– Нет, это другое… Ты хочешь правды, Кайли? Простой, неприкрытой правды? Только предупреждаю, это правда будет шокирующей.
– Меня не так просто шокировать. Ты, вероятно, забыл про мою мать. Каких только правил она не нарушала!
– Но только не это. – Аристон сделал паузу. – Она продала нас.
– Продала? Как… как это возможно? – Кайли не верила своим ушам.
– Как это возможно? Очень просто. Мой отец предложил ей внушительный чек, чтобы она держалась от нас подальше. Она так и сделала.
– И вы ее никогда больше не видели?
– Никогда.
Несколько секунд Кайли молча смотрела на него.
– Но… почему?
Аристон скрипнул зубами. Ему не хотелось продолжать. Это приносило боль. Горькую, всепроникающую боль. Ему было обидно даже не за себя, а за Павлоса – маленького мальчика, за которого его мать не захотела даже бороться.
