Итак, идёт флейт просто немыслимо круто к ветру, а фрегат дюнкеркский рвется за нами, непонятно, на что надеясь – потому как круче, чем в галфинд, он ходить не может. Видно, как он брасопит реи прямых парусов, и ещё какое-то копошение происходит с латинской бизанью. Расстояние до него растёт. Знать бы еще, что он тут забыл. Не местных же грабил – это всё равно, что свинью стричь.
— Капитан! Нос под ветер утягивает, — вопит рулевой.
— Так передний кливер явно лишний, — замечает в конец обнаглевшая Софочка. — Флейт ведь проектировали под большую прямую парусность, — после пары уверенных попаданий и ни единого промаха её просто несёт на волне восторга. Ведь далековато было.
Папенька молча протягивает дочери рупор – символ безраздельной власти над судном. Он, оказывается, знатный приколист – те члены команды, которые это видят, разными способами проявляют изумление, но девчонка не теряется – посылает людей на утлегарь убирать "неправильный" парус.
— Перестало утягивать, — докладывает рулевой.
— Боцман! — продолжает командовать Сонька. — Протяните новый штаг от грот-марса к середине крышки главного грузового люка. По готовности ставьте на него освободившийся стаксель. Заднее правое орудие поставить на возвышение пять градусов. Мэри! Докладывай дистанцию до фрегата.
Преследователь, тем временем, медленно удаляется справа чуть с кормы – и, теперь видно, что хочет пораньше оказаться там, где вскоре будет убегающий и такой юркий флейт – здешние воды он явно знает лучше. Потому как у нас прямо по курсу какие-то низенькие островки, чуть правее одиночная скала, а между ними – куча бурунов. И нам придётся обходить их справа, выползая аккурат под нос дюнкерца. Налево повернуть не выйдет – каким бы продвинутым парусник ни был, совсем против ветра он ходить не может. Вот сейчас точно двигатель бы не помешал. Завелись бы, и спокойно почапали курсом левентик, оставляя пирата удивляться за кормой. Собственно, в открытом море нам бы и наших парусов хватило уйти невозможным для него курсом, но здесь, среди препятствий, мы изрядно ограничены в манёвре. Выбора нет – придётся драться.
Джонатан стоит рядом с Софьей, но рупор не отбирает. Немыслимый уровень доверия к своей маленькой даже по местным меркам дочурке – потому как здесь и сейчас малейшее промедление смерти подобно. Буквально. Матросы, околачивающиеся в ожидании команд на шкафуте, косятся, но молчат – верят в своего шкипера и его удачу. Новичков в экипаже нет, все они прошли под командой капитана Корна не одну тысячу миль морей и океанов.
