Пляска на плахе. Плата за верность | страница 12



«И Великим наставником, — подумал канцлер. — Нужно же время от времени тешить самолюбие его церковнейшества».

Демос поднял глаза наверх: окутанные дымкой тонкие колонны тянулись к небу, из стрельчатых окон лился разноцветный свет. Канцлер сидел на передней скамье, рассеянно перелистывая страницы Священной книги, тексты которой знал наизусть. Демос презирал двуличность, свойственную большинству церковников, и сомневался в существовании бога, но был достаточно осмотрителен, чтобы держать неугодные мысли при себе. Впрочем, он счел должным провести несколько лет, изучая богословие — поначалу затем, чтобы разобраться в собственных отношениях с религией, а впоследствии — дабы убедительно строить из себя кающегося грешника.

Кроме того, демонстрация неповиновения установленному порядку могла быть чревата неудобными последствиями.

«Костром, например. Или публичным покаянием с применением тех ужасных кнутов, если повезет. Либо ядом. Нет уж, к моим откровениям эта земля пока что не готова».

Потому Демос старательно посещал молебны, жертвовал крупные суммы и даже ходил на исповедь, хотя не открывал перед наставниками душу, каждый раз придумывая убедительные грешки. Меньше всего ему сейчас были нужны лишние проблемы с Великим наставником Ладарием.

«С учетом моей недавней находки, от дела, в котором были замешаны мой венценосный дядюшка Маргий и предыдущий канцлер, теперь вполне отчетливо пахнет церковными благовониями. Я мог бы восстать против любого Дома, любого правителя… Но не против Эклузума и его главы».

От тяжелого аромата, источаемого курильней, шумело в голове. Заунывные песнопения проносились эхом по нефу храма, бились о колонны и таяли где-то под сводом. Демос лишь открывал рот, не издавая ни звука — незачем публично позориться, когда через проход, буквально в десяти шагах, дочь короля Энриге Гацонского возносила молитву голосом дивной красоты. Чистоте пения леди Виттории мог позавидовать любой театральный кастрат, и Демос был вынужден признаться, что в данный момент искренне наслаждался редкой возможностью приобщиться к прекрасному.

«В бездну Витторию! Еще будет время придумать, чем развлечь нашу знатную гостью. Не о том думаю».

Через два дня в столице должен был начаться суд над герцогом Грегором Волдхардом и послом Латандаля Ириталь Урданан. Заседание, однако, грозило превратиться в фарс. Обвиняемые отказались подчиниться воле Ладария и не намеревались приезжать на суд. В столицу же, взбудораженные призывом, съехались сотни вельмож. Но ради чего?